Что продемонстрировало обращение Аун Сан Су Чжи в связи с трагедией мусульман-рохинья?

 

 Вячеслав Швед

19 сентября фактический лидер Мьянмы Аун Сан Су Чжи выступила с 30-минутным обращением к мировому сообществу в связи с нынешней драматической ситуацией вокруг мусульман-рохинья. Сам по себе этот шаг фактического премьер-министра Мьянмы стал убедительным свидетельством того, что репрессии и гонения, которым в Мьянме подвергаются мусульмане-рохинья, дошли до крайней точки кипения и сравнимы с такими преступлениями, как Холокост евреев в Европе во время Второй мировой войны.

В течение всего периода после 25 августа тысячи представителей этого гонимого и преследуемого народа были зверски убиты, сотни деревень рохинья были сожжены дотла, более 420 тысяч представителей рохинья были вынуждены бежать в соседний Бангладеш. Генеральный секретарь Организации Объединённых Наций А. Гутерреш прямо охарактеризовал происходящее как «этническую чистку». Этот же вывод подтвердил и региональный директор международной правозащитной организации 'Amnesty International' Дж. Гомес, заявивший:

«Совершенно очевидно, что силы безопасности вовлечены в кампанию этнических чисток посредством убийств и насильственного выселения».

При таких обстоятельствах Аун Сан Су Чжи была вынуждена предпринять какие-то шаги, чтобы хоть как-то отмести от себя негодование мировой общественности, возмущённой тем, что она, лауреат Нобелевской премии мира, и пальцем не пошевелила, чтобы помешать происходящему геноциду, и даже огрызнулась фразой, уже вошедшей в анналы истории: «А покажите мне страну, в которой нет проблем с правами человека».

Лидер Мьянмы не решилась отправиться на открывшуюся сессию Генеральной Ассамблеи ООН, сославшись на то, что ей в такое сложное время нужно оставаться у себя в стране и «предпринимать шаги, направленные на нормализацию ситуации». Скорее всего, Аун Сан Су Чжи не решилась предстать перед всем миром на трибуне Генеральной Ассамблеи ООН и посмотреть в лицо всему возмущённому миру. Поэтому она ограничилась, фактически, телевизионным обращением.

Аналитики обращают внимание, что Су Чжи вынуждена следовать по ухищрённой линии между мировым общественным мнением и исламофобскими настроениями у себя дома, где военные раздувают ненависть к мусульманскому меньшинству. Отсюда в её обращении присутствуют сентенции, призванные показать, что она осуждает насилие по отношению к рохинья и хочет добиться мирного разрешения конфликта и ищет пути  достижения этой цели.

Так, она заявляет, что «мы не хотим, чтобы Мьянма была страной, разделённой по религиозной вере или по этническим корням… мы все должны иметь право на нашу разную идентичность». Выражая своё сожаление, что «все группы страдают от насилия», она в то же время говорит, что её страна готова в «любое время» вернуть беженцев, которые пройдут «верификационный» процесс. Но здесь уместно задать госпоже Аун Сан Су Чжи вопрос, а как же это будет возможным сделать для десятков и десятков тысяч беженцев-рохинья, которые должны будут доказать, что три их поколения проживали в Мьянме, когда их деревни сожжены, документы уничтожены в огне?

Хотя премьер-министр Мьянмы в своём обращении осуждает нарушение прав человека в своей стране, она по-прежнему хранит молчание о настоящей роли армии и сил безопасности в этих преступлениях. И тут же она безапелляционно заявляет о том, что «нет военных столкновений и нет операций по зачистке территорий» в течение последних двух недель.

«Тем не менее, — сокрушается лауреат Нобелевской премии мира, — мы встревожены тем, что мусульмане переправляются через границу в Бангладеш…» И оказывается, «мы хотим понять, почему этот исход происходит. Мы хотели бы поговорить с теми, кто ушёл, и с теми, кто остался».

Если западные дипломаты и комментаторы весьма сдержанно охарактеризовали обращение Аун Сан Су Чжи, то российские и китайские дипломаты рассыпались в комплиментах. Так, российский посол в Мьянме Н. Листопадов охарактеризовал её обращение таким образом:

«Этот мессидж совершенно чётко показывает, что Мьянма готова сотрудничать с международным сообществом».

Чем же определяется такая непоследовательность и, мягко говоря, половинчатость содержания обращения Аун Сан Су Чжи к мировому сообществу? Прежде всего, тем, что она лишена реальной власти в своей стране. Хотя формально она является премьер-министром, на самом деле, она продолжает находиться под контролем военных, которые продолжают оставаться реальными хозяевами в Мьянме. Союз местной военщины с радикально настроенным буддийским духовенством и есть та токсическая смесь, которая и привела к нынешней трагедии мусульман-рохинья.

Здесь важно обратить внимание и на внутриполитическую составляющую нынешнего курса на фактическое выдавливание из Мьянмы мусульманского меньшинства. В условиях неслыханной исламофобской истерии, которой подвержено большинство населения страны, исповедующее буддизм, таким путём прокладывается дорога к победе кандидата от военных на будущих выборах 2020 года. Спровоцировав, по сути, геноцид мусульманского меньшинства, военная верхушка, во-первых, успешно блокирует развитие Мьянмы по пути демократизации, а во-вторых, создаёт для нынешнего главнокомандующего армией страны Мину Аунг Хлайнгу образ популярного защитника страны от всяких там «пришлых», территориального единства Мьянмы и буддийской веры, с тем, чтобы успешно продвигать его к победе на выборах в 2020 году.

Так что, ситуация в отношении мусульман-рохинья остаётся очень тяжёлой, и скорого решения проблемы не предвидится. Тем более что и у самой Аун Сан Су Чжи нет никакого чёткого плана разрешения этого кризиса. Единственным позитивным моментом нынешнего этапа трагедии мусульман-рохинья стало привлечение к ней внимания мировой общественности. Сессия Генеральной Ассамблеи ООН должна способствовать укреплению понимания в том, что эту проблему нужно решать как можно быстрее, с привлечением к её решению потенциально заинтересованных сил, каждый день умножаются страдания гонимого народа, которого лишают своего крова и даже права на жизнь.

И последнее. Непонятна также, мягко говоря, сдержанная позиция ведущих мусульманских международных структур — Организации исламского сотрудничества, Лиги арабских государств. Почему до сих пор не проведены чрезвычайные сессии этих организаций, где были бы отработаны и приняты важные документы, аргументировано и убедительно подтверждающие, что мусульмане-рохинья имеют древнюю историю на территории нынешней Мьянмы, и поэтому они имеют все основания быть равноправными гражданами этой страны? Почему не разработают реальные и продуманные планы по решению этого животрепещущего вопроса? Может быть, нынешний этап трагедии рохинья подвигнет лидеров мусульманского мира на реальные шаги по спасению многострадального народа?