Quran
Д-р Мохамед Эль-Моктар Эль-Шинкити (Dr Mohamed El-Moctar El-Shinqiti)
Примечание редакции: Джихад в Коране – термин, который обозначает усердие на пути Аллаха. Корень этого слова на арабском языке – «джахд», что означает «тратить силы и энергию на определенное дело». Исламский джихад бывает четырех типов: 1) обучение людей посланию ислама, 2) духовное самосовершенствование, 3) трата средств на пути ислама, 4) вооруженная борьба с врагом.
Данная статья прольет свет на понятие джихада в узком значении, а именно, четвертом из перечисленных выше.
Ни до, ни после Пророка (мир ему и благословение) человечество не знало войн, которые изменили бы мир и ход истории столь малыми людскими и материальными потерями. Причина этого впечатляющего результата в том, что идеи, задачи, этика и ведение этих войн воплощали дух джихада.
В исламе объявление войны – это вопрос долга, а не выбора, ибо тот, кого снедает жажда господства – глупец, а тот, кто прячется, когда нужно действовать – трус. Поистине, ислам – это религия не меча и не орала – это религия, которая стремится к справедливости во времена мира и во времена войны. Ислам избавляет мусульман от лицемерного поведения, распространенного в других культурах и религиях, которые осуждают войну, но все-таки ее ведут, клеймят насилие, но, тем не менее, им занимаются, подымают знамя любви, а потом обагряют его кровью невинных.
МИР – одна из главных целей ислама. В этом состоит каноническое правило, которому должны подчиняться все верующие:
«О вы, которые уверовали! Принимайте ислам целиком (т.е. будьте мирными)» (Коран, 2:208).
В то же время эта цель подчинена более высокой цели, какой является СПРАВЕДЛИВОСТЬ, ради наступления которой Аллах посылал посланников и являл писания:
«Мы уже отправили Наших посланников с ясными знамениями и ниспослали с ними Писание и Весы, чтобы люди придерживались справедливости»(Коран, 57:25).
В исламе нет мира без непримиримой борьбы с гонителем. Все остальное относится к миру грез и романтики, которые хороши в наивных восхвалениях, но не имеют под собой реальной почвы. Ибо если бы Аллах не предписал джихад, тираны вечно упивались бы рабским положением угнетенных.
Поэт и философ Мухаммад Икбал был прав, когда утверждал, что «Религия без силы – только философия». Понятия сопротивления и самообороны входят в систему божественных правил земной жизни, они представляют собой бастион противостояния разладу и упадку в этом мире, о чем гласит аят:
«Если бы Аллах не сдерживал одних людей посредством других, то земля пришла бы в расстройство» (Коран, 2:251).
Справедливость и свобода устанавливаются не призывами к тирану отказаться от нечестия, но убеждением угнетенных бороться за свои права.
Ислам оправдывает борьбу в трех случаях:
1. Когда речь идет о праве человека на законную защиту, установленном двумя первыми ниспосланными аятами о борьбе:
«Дозволено тем, против кого сражаются, сражаться, потому что с ними поступили несправедливо. Воистину, Аллах способен помочь им. Они были несправедливо изгнаны из своих жилищ только за то, что говорили: "Наш Господь - Аллах"» (Коран, 22:39-40).
Последующее откровение это подтверждает:
«Отчего же нам не сражаться на пути Аллаха, если мы изгнаны из наших жилищ и разлучены с нашими детьми?» (Коран, 2:246).
2. Когда борьба ведется ради угнетенных, не способных на самостоятельную защиту:
«Отчего вам не сражаться на пути Аллаха и ради слабых мужчин, женщин и детей, которые говорят: "Господь наш! Выведи нас из этого города, жители которого являются беззаконниками. Назначь нам от Себя покровителя и назначь нам от Себя помощника?"» (Коран, 3:75).
3. Когда борьба обеспечивает всеобщую свободу вероисповедания без принуждений и ограничений ради искреннего поклонения Всевышнему:
«Если бы Аллах не позволил одним людям защищаться от других, то были бы разрушены кельи, церкви, синагоги и мечети, в которых премного поминают имя Аллаха» (Коран, 22:40).
Принуждение в религии толкает неверных к лицемерию, а оно считается еще более опасным:
«Воистину, лицемеры окажутся на нижайшей ступени Огня…» (Коран, 4:145).
Ислам считает джихадом любую борьбу с несправедливостью. Пророк (мир ему и благословение) сказал:
«Тот, кто погибнет, защищая своё имущество, является шахидом, и тот, кто погибнет, защищая свою семью, является шахидом, и тот, кто погибнет, защищая свою религию, является шахидом, и тот, кто погибнет, защищая свою жизнь, является шахидом» (передается Абу Даудом с надежной цепочкой передатчиков).
«Тот, кто погибнет, защищая свое право, является шахидом» (передается Абу Ялой с правильной цепочкой передатчиков).
«Тот, кто был убит, защищая свое право, тот шахид (передается Ахмадом и ан-Насаи с надежной цепочкой передатчиков).
В другом варианте хадиса говорится: «защищая права», что подразумевает более широкое значение, т.е. права не только свои, но и других.
Таким образом, джихад нельзя назвать идеологической позицией в отношении неверных, это нравственная позиция в отношении угнетателей. Вопреки мнению некоторых исламских движений, прельщенных идеологической формулировкой практических вещей, ислам не оправдывает войну из-за разницы религиозных убеждений.
Джихад – это борьба не с неверным, а с угнетателем, будь он мусульманин или неверный. Эта нравственная позиция заключается в стремлении к справедливости и свободе и противодействии несправедливости и угнетению.
Муджахид сражается с тираном не из-за его религии или веры, а из-за чинимых им гонений. Именно поэтому джихадозначает и сражение с агрессором-мусульманином, и противостояние угнетателю-мусульманину, и борьбу с тираном-мусульманином.
Коран ясно указывает, что именно понимать под борьбой с агрессией, а все, что сверх того, считает преступлением границ дозволенного:
«Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не преступайте границы дозволенного. Воистину, Аллах не любит преступников» (Коран, 2:190).
Что касается аятов о войне с «неверными» или, вообще, «людьми», необходимо уточнить, что определенный артикль «аль» указывает на ситуативный, а не абсолютный характер употребления. Таким образом, эти слова именуют определенные группы людей, связанных с определенным временем и местом, т.е. «неверных» или «людей», с которыми мусульмане в тот или иной период времени вели праведную войну по одной из трех причин, перечисленных выше. Все эти войны велись в рамках противопоставления справедливости и притеснений, а не веры и неверия.
Те, кто сегодня настаивает на необходимости сражаться поголовно со всеми неверными – в их числе и те, кто не делает различий между абсолютными и относительными формулировками в аятах о джихаде, – не знакомы с арабским языком и особенностями его словоупотребления, либо плохо знают жизнь Пророка (мир ему и благословение), который заключал мирные договора с арабскими племенами язычников, а также иудейскими кланами, жившими в Медине, христианами из Наджрана и зороастрийцами из Хаджара.
Согласно этим договорам, все эти группы входили в исламское государство Пророка (мир ему и благословение), сохраняя при этом свои верования. Кроме того, Пророк (мир ему и благословение) не только шел на компромисс с неверными, не представлявшими угрозы, но и опирался на многих из них ради достижения определенных политических целей, безопасности и распространения послания ислама. Среди его союзников были Абу Талиб, Мутам ибн Удай, Абдуллах ибн Урайкит, Сафуан ибн Умайя, Мубад аль-Хузаи и другие немусульмане, немусульманские страны, такие как Эфиопия, и племена. Например, племя Хуза, в котором было много немусульман, было «глазами» Пророка (мир ему и благословение) в Мекке, они рассказывали ему все, что там происходило (Сират Ибн Хишам).
Те, кто сегодня превозносит войну вообще, несомненно, находятся под влиянием юридических взглядов прошлого, которые формировались в имперском историческом контексте войны всех против всех. Границы империй того времени действительно определялись религией. Если бы они сопоставили эту имперскую юриспруденцию с текстами откровения и жизнью Пророка и решились бы полагаться на собственное суждение, освободившись от бремени традиции, они обнаружили бы слабые стороны этой позиции и ее несоответствие духу ислама и его универсальным ценностям, таким как справедливость и свобода.
Наша умма терпелива и благодарна, но тирания и ее поддержка некоторыми режимами используются для варварского унижения и вынуждают взяться за оружие. Старинная арабская пословица гласит: «Бойся гнева терпеливого». Четыре года, прошедшие после начала «арабской весны», показали, что революции против тиранов могут быть мирными, но революции против убийц и преступников могут быть только вооруженными.
Кроме того, эти годы показали, что умма полна решимости искоренить несправедливость и готова ради этого на любые жертвы. Однако эта колоссальная энергия порой идет в неправильное русло из-за ошибочных целей, шатких религиозных представлений и дефицита политической мудрости. В то время как суровая решимость и готовность к самопожертвованию на пути Аллаха не исключают необходимости глубоких религиозных знаний, нравственной дисциплины, здравомыслия и адекватного управления. Если муджахидины (борцы) лишены политической дальновидности и стратегической зрелости, их жертвы будут просто самоубийством на грани нигилизма.
Сегодня мы испытываем острейшую потребность в демонстрации нравственной идеи и политической мудрости джихада в современном контексте. Здесь мы хотели бы обсудить лишь некоторые моменты, связанные с контекстом арабских революций:
Во-первых, поскольку в исламе дхижад оправдывается исключительно борьбой с несправедливостью, не в интересах муджахидинов определять свою борьбу вопиюще идеологическим языком, категориями веры и неверия, верности религии или вероотступничества.
Как мы сказали, ислам считает любую борьбу с несправедливостью джихадом. Таким образом, революции за национальное освобождение и революции за политическое освобождение – как арабская весна – представляют собой великий джихад, поскольку речь идет о борьбе с колониализмом и деспотизмом, которые пролили много крови и беззаконно лишили народы их прав и собственности.
Когда народные массы поднимаются на защиту своей свободы, достоинства, человеческих прав, разграбляемых богатств и отобранной земли, это наивысший джихад. И чтобы вести этот джихад необязательно выходить под религиозными знаменами. Они прекрасно могут сражаться под флагом нации и лозунгами защиты достоинства, свободы и независимости, без какого-либо ущерба для значения слова «джихад» или сомнений в том, что он будет принят Аллахом, так как любая борьба за права и справедливость – это борьба за слово Божье.
Более того, есть еще одно существенное преимущество в том, чтобы избегать категорий веры и неверия, коль скоро свободные люди, принадлежащие к одной и той же нации – будь то мусульмане или немусульмане – готовы стать в строй, чтобы сражаться с внешним захватчиком или внутренним тираном. По сути, намного важнее конечная цель и ценности, чем правильные формулировки. Возможно, самые благородные муджахидины это те, кто, храня в сердце веру, борются за освобождение своего народа, не впадая ни в религиозный экстаз, ни в политический пафос.
Во-вторых, джихад против тирании – это социально-общественный акт, который требует всеобщего сплочения, так как победа над тиранами и создание свободного правового государства не могут вершиться усилиями передовой группы активистов. Эта группа, политическая или идеологическая, может только повести за собой восстание, которое требует народовластия. В то же время революции, добивающиеся освобождения народа, могут осуществляться только силами народа.
Борьба с внешним захватчиком или революция против внутренней деспотии могут состояться исключительно под лозунгами объединения, которые соберут разрозненные силы общества, сплотят людей вокруг идеи всеобщей свободы и справедливости.
Тот, кто последовал за идеями джихада против угнетения, преуспеет только при условии собственной трансформации в социально-объединяющую силу, поскольку джихад – это дело нации, а не одной партии, элиты или передовой группы. Нет будущего у джихадистской организации, отрезанной от народных масс, которая, к тому же, относится к ним свысока и обвиняет их в отступничестве, ереси или отклонении от веры. Некоторые из этих групп могут быть ударным авангардом, но со временем они становятся обузой по причине узости своих религиозных и политических взглядов.
В-третьих, факт победы над тиранами не дает революционерам-муджахидинам политической легитимности или автоматического права на управление людьми против их воли, так как цель революции – это освобождение народа, а не захват власти над ним.
Муджахид под предлогом своей борьбы не имеет права навязывать себя как властителя над народом. На самом деле, правление в исламе это вопрос соглашения: народ сам выбирает правителями муджахидинов или других людей, более компетентных в вопросах управления. Успех в борьбе ни в коем случае не означает автоматическое наличие политической мудрости. Известно немало примеров того, как доблестные бойцы оказывались плохими политиками. В каждой ситуации требуются определенные люди, и каждый компетентен в том, что является его призванием.
Тот факт, что джихадистская группа становится во главе нации и монополизирует управление ее делами, нарушая коранический принцип совещания, является грехом с религиозной точки зрения и политической ошибкой. По сути, происходит замена одной тирании другой. А разве это не наивысшая несправедливость, что крошечная группа позволяет себе управлять целым народом без его согласия, или что один человек объявляет себя халифом над полутора миллиардами мусульман без их ведома? Есть ли что-либо более абсурдное, чем борец с тиранией, ставший тираном?
Да, один военный однажды попробовал самовольно взять на себя командование без официальных полномочий, так как армия осталась без командира на поле боя – это был Халид ибн аль-Валид в сражении при Муте после гибели трех командующих. Имам Бухари посвятил этому сюжету главу под названием «Глава о том, кто взял командование во время войны, хотя не был назначен командиром, на страх врагам». Но это – исключительный случай, касающийся армии во время сражения, и его нельзя взять с поля боя и применить к общественной жизни.
Кроме этого конкретного случая человек, самовольно объявляющий себя главой нации, нарушает не только ведущие политические принципы ислама, но и основные ценности религии, которой он якобы служит.
В-четвертых, все вышеперечисленное не значит, что от муджахидинов требуется невозможное, – это люди, которые могут ошибаться – но риск ошибки в теории не исключает попыток исследования, так же как и возможность ошибки в практике, не запрещает джихад.
В то же время следует отличать ошибку от греха, а факт упорствования в грехе, когда истинный путь известен – это очевидное заблуждение. Муджахид не может быть вне критики – наоборот, даже необходимо его исправлять, если он допустил ошибку, а в случае злоупотреблений – отстранять. Наши современные муджахидины не более возвышены перед Аллахом и Его Пророком, чем Халид ибн аль-Валид. В то же время известен случай, когда Пророк (мир ему и благословение) осудил Халида ибн аль-Валида за его действия. Сообщается, что Абдуллах бин Умар (да будет доволен Аллах ими обоими) сказал:
«(В своё время) Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, послал Халида бин аль-Валида в поход против (племени) бану джазима, и (Халид) призвал их к исламу, однако они не сказали: “Мы уже приняли ислам /Аслям-на/”, как следовало бы сделать, а стали говорить: “Мы уже отступились! /Саба’-на/”. Тогда Халид стал убивать кого-то из (этих людей), а кого-то захватил в плен и выделил некоторым из нас пленных, а в один из дней он велел каждому убить своих пленных, и тогда я сказал (ему): “Клянусь Аллахом, я своих пленных убивать не стану, как не станет делать этого и никто из моих товарищей!” А когда мы явились к пророку, да благословит его Аллах и приветствует, и рассказали ему (об этом), он воздел руки к небу и дважды воскликнул: “О Аллах, поистине, я не имею никакого отношения к тому, что сделал Халид!”» (Сахих Бухари, 4339).
Возврат на правильный путь стоит больше, чем упорство в заблуждении, и первые люди, которые должны это делать – муджахиды, потому что они рискуют своей жизнью. Именно поэтому им следует быть более осмотрительными в выборе цели и средств, чтобы их жертва была принята Аллахом.
«Аллах благой и любит благое» (ат-Тирмизи).
Так или иначе, ошибки, допущенные муджахидинами – независимо от их тяжести – не должны быть поводом для прекращения джихада. Пророк (мир ему и благословение) действительно осудил поступок Халида. Он даже отчасти исправил его возмещением ущерба пострадавшим, но оставил Халида одним из командующих мусульманских войск. Через какое-то время у Абу Бакра ас-Сидика тоже появился повод порицать Халида, но он оставил его на посту: когда Умар предложил его сместить, он ответил:
«А кто мне заменит Халида?» (Ибн Хаджар, Аль-Исаба 2/218).
В другом варианте хадиса передается, что Абу Бакр сказал:
«Клянусь Аллахом, я не спрячу в ножны меч, который Аллах обнажил против Своих врагов» (ибн Абу Шайба, Мусаннаф 5/547).
Абу Бакр не одобрил поступок Халида, но его политическая мудрость не позволила ему оставить народ незащищенным перед внешней угрозой из-за искушения исправить поступок Халида… Все эти события вошли в историю исламской политической юриспруденции.
В любом случае, современным муджахидинам не занимать отваги и готовности к самопожертвованию, но им не хватает правовой и политической проницательности. Аллах сказал:
«Когда вы отправляетесь [сражаться] во имя Аллаха, то отличайте [друзей от врагов] …» (Коран, 4:94).
Воин, готовый к последней жертве, непобедим даже перед лицом самых сильных армий мира. И только его собственные ошибки и грехи могут сбить его с пути, тогда как религиозная проницательность и политическая мудрость защитят его от поражения.
Источник: CILE Center
