Коран
Осин Керзази (Hocine Kerzazi)
Современное «джихадистское» движение возникло стремительно, и очевидно, что оно настоятельно требует терминологического пояснения. Данная статья написана в трагическом контексте «джихадистского террора», и ее цель — побудить задуматься над значением слова джихад в Исламе; она предназначена в первую очередь для мусульманского сообщества — ради его этических и гражданских ценностей — поскольку ни один мусульманин не освобождается от изучения своей религии.
Семантические значения
Для начала некоторые доказательства: нигде в Коране под понятием джихад не подразумевается вооруженный конфликт в том смысле, какой имеет слово киталь [1]. (араб. «битва, война»), тогда как главное значение слова джихад — внутренняя борьба человека со своим эго (нафсом).
Действительно, проповедников «джихадизма» следует признать виновными в одном из самых вопиющих искажений исламской юридической терминологии. Доводы этих деятелей восходят к эсхатологической традиции, называемой «апокалиптической смутой». Дескать, приближение конца времен оправдывает убийство мирных людей. При этом они опираются на искаженное толкование хадиса, который утверждает, что цель смерти людей — их воскрешение:
«Мать правоверных Айша поведала, что (однажды) посланник Аллаха (мир ему и благословение) сказал: "Двинется на Каабу войско, а когда (воины) достигнут пустынной части земли, она поглотит их (всех) от первого до последнего“. Она спросила: „О, посланник Аллаха, как же она поглотит их от первого до последнего, ведь будут среди них и люди простые, и те, кто к ним не относится?“ Он сказал: „Они будут поглощены от первого до последнего, а потом воскрешены, (и воздастся им) по намерениям их“» (Аль‑Бухари, Муслим).
«Джихадисты» «привили» этому хадису концепцию аль‑хардж (араб. «кровопролитие»), оправдывая таким образом свои подстрекательства к убийству. В свое время этот подход был взят на вооружение хариджитами, которые оправдывали убийства невинных при любых обстоятельствах, если это делается «с намерением угодить Аллаху». Точно так же и эти проповедники оправдывают гибель мирных людей, например, в результате терактов.
Между тем, многие толкователи считают, что Пророк (мир ему и благословение) привел этот хадис как увещевание не поддаваться соблазнам. Поэтому, в пропорциональном соотношении, этимологическая интерпретация джихада как вооруженной борьбы является точкой зрения незначительного меньшинства и недопустима в свете определения, данного Кораном. Сошлемся на один из относительно современных тафсиров [2], представляющий собой собрание более ранних комментариев.
К источникам: толкование XVIII века
Хороший пример толкования слова джихад как «индивидуальных усилий на пути самосовершенствования» находим в комментариях к Корану Мухаммада ибн Мухтара аль‑Язали (Muhammad ibn Mukhtar al‑Yadhali) (ум. 1753). Он изучает понятие джихад, опираясь на последний аят суры «Аль‑Анкабут»:
«А тех, которые сражаются ради Нас, Мы непременно поведем Нашими путями. Воистину, Аллах — с творящими добро!» (Коран, 29:69).
Этот аят примечателен тем, что говорит о джихаде не напрямую в контексте войны, а в свете исламской психологии (ильм ас‑сулюк). Толкователи, на которых ссылается Аль‑Язали, делают из этого аята вывод, что джихад — это обязанность. Вне связи с контекстом, который некоторые проповедники ненависти интерпретировали как оправдание «джихада меча» (джихад ас‑сайф), забывая, однако, знаменитый хадис:
«Силен не тот, кто может свалить с ног других, а тот, кто может держать себя в руках, когда гневается» (Аль‑Бухари).
В этом смысле, как говорит Аль‑Язали, джихад со своим эго безмерно превосходит любую другую форму джихада, потому что нафс — это первый враг верующего. В то же время, поскольку эго неразрывно связано с личностью, суицид означает для него опасность, равнозначную проклятию. По Аль‑Язали, в нафсе заключается «гордыня Иблиса, ревность Каина, анархия Ада, бунт Нимрода, высокомерие Фараона, надменность Каруна (Креза), заносчивость Аммана...».
Таким образом, глубинный смысл джихада заключается в том, чтобы не идти на поводу у эго, ограничивать его наклонности и влечения, его неутолимую жажду внешнего и внутреннего блеска, постоянно внушаемую человеку посредством желаний.
Что же в таком случае делать, спрашивает Аль‑Язали и отвечает: нужно обходиться с нафсом мягко и поступательно, в силу его дикого темперамента (таб нафур). Нафс похож на больного, лечение которого всегда должно сопровождаться фазой расслабления — так можно добиться его улучшения и приобрести качества, необходимые для его воспитания.
В заключение хотелось бы сказать, что на тафсиры, естественно, не повлияли пацифистские настроения таких европейских мыслителей XVIII века, как Кант или аббат Сен‑Пьер, которые вынашивали идею «вечного мира» — исламские ученые отвергают ее как утопию. Но это не мешает им утверждать, что война не должна возникать «на пустом месте», и в то же время ни один из источников Ислама не утверждает, что джихад — норма. В этом смысле Ислам воспринимает его как печальную необходимость, не возводя в норму.
И, наконец, я, конечно, не первый и не самый авторитетный автор, пишущий на эту тему. Единственное, почему я вынужден снова затронуть этот вопрос — желание, чтобы он был всем понятен.
1. В мусульманском праве слово киталь подразумевает то, что в международном праве регулируется концепциями jus in bello (лат. «правила ведения войны») и jus ad bellum (лат., дословно, «закон до войны», т. е. законность применения силы). Эти две отрасли права включают законы, применяемые в контексте войны и регламентирующие условия начала вооруженного конфликта.
2. Аз‑захаб аль‑иблис, Коран, 29:69 и в других местах. Рукопись, Национальная библиотека в Нуакшоте.
Источник: Oumma
