Современные мусульмане нуждаются в истинной духовности

Тарик Рамадан

Большинству арабских и мусульманских обществ серьезно не хватает духовности. Мы имеем в виду не дефицит «религии», а дефицит духовной жизни, который можно встретить как среди происламских, так и среди секулярных сил, а также обычных граждан. 

Религия говорит о концепции и строении ритуалов, правах и обязанностях верующих и, в сущности, именно вокруг нее ведутся все общественно-политические дебаты. 

Концептуальная основа, характеристики и обряды классической исламской традиции, как и других религий и духовных традиций, лучше всего прослеживаются в свете их отношения к идее, в данном случае, к Богу, их концепции жизни и смерти, их взглядах на жизнь ума и сердца. Однако современный исламский дискурс слишком часто утрачивает свою суть, суть, которая заключается в обнаружении смысла, понимании конечных целей жизни, особом состоянии души. Все чаще он сводится к ответной реакции, озабоченности моральной защитой верующего, основанной на повторении норм, ритуалов и, прежде всего, запретов. 

Но духовность — это не вера без религии, это поиск смысла и мира в сердце как сущность религии. С этой точки зрения мусульманские общества выглядят глубоко лишенными ясности, гармонии и мира. Пришло время духовного и религиозного освобождения. 

Упадок исламской цивилизации и последовавший за ним колониализм, оставили глубокий след точно так же, как и опыт политического и культурного сопротивления. И способ понимания религии, в данном случае ислама, постепенно подстроился под требования сопротивления: и для мусульманских ученых (улемов), и для происламских движений (которые часто начинались с мистического вдохновения) моральные нормы и правила, касающиеся еды, одежды и строгого соблюдения ритуалов, все больше выдвигались на первый план как средства самоутверждения, причем эта тенденция находилась в прямой зависимости от угрозы культурного колониализма и отчужденности, ощущаемых и переживаемых арабскими обществам. 

Увлеченные идеями политического сопротивления, происламские движения постепенно начали фокусировать свое внимание на вопросах формального характера, отставляя в сторону духовную сущность религиозной практики. И теперь рядовые граждане с трудом могут найти ответы на свои вопросы о смысле, вере, душе и мире, так как им приходится выбирать между тем, что им говорят традиционные религиозные власти и институты, и тем, к чему призывают происламские силы. То есть им приходится либо ограничить себя рамками узкой и непримиримой позиции, либо позволить загипнотизировать себя идеями политического освобождения. 

Таким образом, образовалась зияющая брешь; и, как это часто бывает, в качестве ответа на надежды и чаяния народа снова приобрели популярность мистические (суфийские) движения, в том числе и мошеннические. Не имея ничего общего с озабоченным обрядовой стороной традиционализмом, ни с политическими лозунгами, эти всевозможные суфийские движения, или кружки, часто предлагают людям своего рода убежище, где те могут спрятаться от мира. 

«Сосредоточьтесь на себе», — говорят они, — «на своем сердце, поисках внутреннего мира, держитесь подальше от бессмысленных социально-политических распрей». 

Особенностью мистических кружков является то, что они объединяют в поисках смысла — хотя физически это отдельные группы — образованную элиту и простых людей, в том числе, низшие слои, которые ощущают необходимость хоть какого-то утешения, пусть даже на грани суеверия. Чаще их учения имеют лишь общий и идеалистический характер, отдаленный от сложной действительности; и в политическом смысле они либо пассивны, либо явно поддерживают правящие режимы, даже диктаторские. 

Значительное количество суфийских кружков поддаются двойному соблазну: с одной стороны это культ личности руководителя или духовного наставника (муршида), с другой — инфантилизация рядовых посвященных (мюридов), причем последние могут быть высокообразованными людьми, занимать высокое место в социальной иерархии, но в то же время, сердцем, умом, а иногда, и жизнью, принадлежать наставнику, который, как они уверены, показывает единственно совершенный путь. 

Эта культура отказа от прав и возможностей странным образом отражается на «моде» сегодняшнего дня, которая выглядит как уход от мира и пребывание в состоянии некой экзистенциальной путаницы — эмоциональных излияний (экзальтированное проявление чувств суфиев к духовным отцам может принимать неконтролируемые и даже опасные формы) в сочетании с потребностью в духовной инициации. Подобная инициация должна освобождать, открывать дверь к свободе через овладение своим эго и вести к гармонизации жизни личности и общества. 

На самом деле человек начинает жить параллельной жизнью, так называемая суфийская духовность оказывается сродни эгоцентричному, а подчас и аморальному поведению индивидуума в обществе. Но арабская элита и средний класс находят в этом поведении выгоды для себя, точно так же как и представители наиболее уязвимых групп населения. 

Жадное стремление найти истину, выражающееся в различных культурно-религиозных проявлениях, пытается найти свой путь среди довлеющей обрядовости официальных религиозных институтов и политической одержимости происламских лидеров. Иногда это стремление может найти удовлетворение в мистицизме. Однако с точки зрения влияния на реальную жизнь этот феномен требует тщательного осмысления, так как он выражает кризис духовности, а значит, религии. 

В любом случае эти учения не поощряют людей к самостоятельности, благополучию и уверенности в повседневной частной и общественной жизни. В своем формализме и концентрации на строгих нормах традиционные институты, которые представляют или преподают ислам, создают двойную культуру запрета и вины. Они превращают религию в зеркало, глядя в которое, верующий должен судить себя за свои недостатки – подобная позиция не может вызвать ничего, кроме беспокойства. 

Подход происламских сил, которые добиваются освобождения общества от иностранного влияния, в долгосрочной перспективе порождает культуру противодействия, разграничения, и зачастую приговора: кто такой мусульманин, что такое исламское наследие и т.д. Иногда они сами позиционируют себя как жертву, даже тем, как пытаются доказать, что они против оппозиции. В этом случае социальная и политическая активность преобладают над соображениями духовности, иногда жажда власти подменяет собой жажду истины. 

В качестве ответа на духовные потребности мусульман, большинство мистических движений и кружков призывают своих членов направить внимание внутрь себя, на свое сердце, свою молитву, свой внутренний мир. Вокруг них выросла целая культура, которая характеризуется изоляцией, социальной и политической пассивностью, утратой ответственности, как будто духовность обязательно должна противопоставляться действию. Тем не менее, необходимо отметить, что большое количество суфийских кружков все же высказывается по социально-экономическим вопросам, поощряет своих последователей не оставаться равнодушными к социальным проблемам и активно участвовать в жизни общества. Помимо культуры запрета и вины, культуры противодействия и чувства вины, отказа от ответственности и сознательной изоляции, что еще может выбрать арабский мир из своего культурно-религиозного и духовного наследия? Что должно быть сделано для воспитания культуры благополучия, автономности и ответственности? 

Необходимо заново открыть духовность, пронизывающую восточную культуру и лежащую в сердце еврейской, христианской и исламской традиций, которой участники сегодняшних бурных общественно-политических процессов едва ли могут себе позволить пренебрегать. Ибо реальная демократия и плюрализм в обществе невозможны без благополучия отдельных людей, граждан и религиозных общин. 

Тарик Рамадан — доктор философских наук, профессор Фрайбургского университета в Швейцарии, является автором и со-автором более 20 книг и 700 публикаций.

Источник: tariqramadan.com