Quran
Кристина Марольд
Почему немцы принимают ислам? Многие стремятся к четкому пониманию Бога и ясным недвусмысленным правилам.
Конец многолетним поискам
Когда Саре Ленкайт (Sarah Lenkeit) из Брауншвейга перевалило за третий десяток, она подчинилась воле Аллаха.
«Меня всегда мучил вопрос, что я делаю в этом мире», – говорит она: «Ислам дал мне ответ на это: чтобы следовать законам Бога. И как только я начала это делать, обрела внутреннее спокойствие».
Для Гарольда Дитера Шмидта (Harald Dieter Schmidt) из-под Кельна вначале это была скорее игра. «А как можно стать мусульманином?», - спросил 16-летний Гарольд своего турецкого товарища. Тот произнес ему «шахаду», – формулу принятия ислама.
Шмидт повторял арабские слова до тех пор, пока не смог выговорить их правильно – но тогда не принял это близко к сердцу.
«В то время меня очаровывала восточная культура», – рассказывает он: «Шахада» звучала для меня, как экзотическое музыкальное произведение».
Мюнхенская выпускница Барбара Мюллер (имя изменено) приняла ислам в знак протеста.
«Меня нервировало, что все постоянно нападают на мусульман», – так объяснила она свой первоначальный интерес к исламу: «Уже позже я поняла, какая это восхитительная религия. Религия, созданная для людей, а не наоборот. И это важно».
Причины, по которым немцы сегодня приходят в ислам, настолько же различны, как и сами новообращенные. Зову Корана следуют мятежные подростки и пожилые люди, ищущие смысла жизни, высокообразованные люди с консервативными ценностями и рабочие, ищущие среди духовных практик.
Иногда порывом к изучению новой религии становится курортное знакомство. Некоторые люди хотят показать пример мультикультурализма. Конечно же, как и раньше, есть мужчины и женщины, которые начинают изучать новую религию в надежде на лучшее понимание и отношение с семьей их турецкого или североафриканского супруга/и.
Крайенбринк (Kreienbrink) возглавляет отдел изучения миграции при федеральном ведомстве по вопросам миграции и беженцев. Его команда уже обработала все источники по теме исследования роли новообращенных немцев в интеграции мусульман иммигрантского происхождения, которое было опубликовано во второй половине этого года. Но им не удалось найти много качественного материала.
Несмотря на то, что тема ислама и мусульман активно обговаривается в СМИ и вызывает бурные общественные дискуссии, фактическая статистическая база по этой теме очень бедна. Особенно в отношении статических данных.
«Никто точно не знает, сколько новообращенных в Германии: 10 000 или 100 000», – говорит Крайенбринк.
Государственная статистика не включает религиозную принадлежность. И, в отличие от церквей, мечети и мусульманские организации очень редко фиксируют обращения письменно. Да и сам процесс принятия ислама настолько прост, что многие совершают его просто дома.
Для этого необходимо произнести перед двумя свидетелями-мужчинами «шахаду» – формулу свидетельства о единобожии: «Свидетельствую, что нет Бога, кроме Аллаха, и что Мухаммад — Его Пророк». После этого человек считается мусульманином.
Только исламский архив в Зосте включает новообращенных в свои регулярные опросы общин и союзов. Данные архива не точны, но они дают представление о тенденциях. После событий 2011 года количество обращений в ислам резко увеличилось — «потому что ислам тогда находился под давлением и многие хотели проявить солидарность», – предполагает Салим Абдулла, директор архива.
Сейчас количество обращений установилось на определенной отметке и составляет приблизительно 2000 в год. В целом Абдулла исходит из того, что в Германии в настоящий момент проживает около 40 тысяч новообращенных.
Привлекательность ислама в его экзотическом статусе
Поэтому говорить про определенное количество сложно. Согласно данным недавнего опроса, каждый третий немец сегодня знаком с мусульманином, то есть ислам становится в Германии явлением повседневности.
Несмотря на это, социолог, специализирующийся в вопросах религии, из Лейпцига Моника Вольраб-Зар (Wohlrab-Sahr) относит переход в религию меньшинства, каковой является ислам, как и раньше «маловероятным выбором».
И все-таки: именно экзотический статус делает ислам привлекательным.
«Человек, который обращается в религию меньшинства, хочет четко показать большинству: Смотрите! Я не такой, как вы», – говорит Вольраб-Зар.
Наряду с поиском ясных правил это также может быть сильным мотивом для обращения.
У Гарольда Дитера Шмидта, в ушах которого «шахада» звучала, как восточная музыка, чужеземность исламского мира действительно вызывала непреодолимое восхищение.
Сын медсестры и социального работника из небольшого городка в Нордрайн-Вестфалии, Гарольд еще учеником проглатывает книгу за книгой о далеких странах и других религиях. Он отказывается проходить конфирмацию: прежде, чем решиться на какую-то определенную религию, хочет познакомиться со всеми.
В профессиональном училище Шмидт впервые знакомится с подростками турецкого и арабского происхождения. Он жадно поглощает то, что они ему рассказывают о культуре. Больше всего его манит мир восточных звуков. Шмидт, сам страстный гитарист, влюбляется в гортанные звуки турецкого языка, углубляется вместе со своими друзьями в традиционную турецкую музыку.
Когда он произносит «шахаду», то понимает, что, согласно исламским взглядам, он стал мусульманином.
«Но тогда я не отождествлял себя с мусульманами. Намного важнее была культура, связанная с исламом».
Все меняется, когда он сам отправляется в далекие страны. В Германии влюбляется в женщину из Зимбабве.
В 1990 году он отправляется вместе с ней на ее родину, где также живут мусульмане. Там в мечети Шмидт начинает учить арабский язык. Он восторгается атмосферой искренности и чувствует себя намного лучше, чем в турецких и арабских мечетях, с которыми ему довелось познакомиться в Германии.
Африканцы, индийцы и пакистанцы непринужденно обсуждают вопросы своей веры – на английском языке. Таким образом, молодой немец становится участником этих разговоров.
Вскоре он учится ценить ясность исламского вероучения, ему все больше начинает нравиться строгий монотеизм:
«То, что в христианстве кроме Бога есть еще Иисус и Святой Дух, смущало меня еще в школе».
Похожие мнения встречаются и среди других новообращенных. Триединство христианства воспринимается как что-то нелогичное; различия трактовок — как нерешительность церкви; сын Бога, который имеет сомнения, не очень внушает доверие. Ислам, напротив, выглядит решительно и четко: Аллах — Бог. Мухаммад — Пророк. Коран — неопровержимое слово Божье.
Шмидт также нашел воодушевление и в еще одном положении ислама:
«Час размышления лучше, чем год молитвы», – цитирует он слова Пророка Мухаммада.
Новообращенный принял этот призыв дословно: после возвращения вместе с женой и ребенком из Африки, параллельно с работой он заочно заканчивает разные специальности, изучает общественные теории и, наконец-то, становится независимым лектором в области обучения взрослых, специализация - исламская теология. Позже его внутренняя перемена становится очевидной и в его имени: Шмидт превращается в Шмидт ель-Хальди.
Жажда духовной пищи
Следующая история немного напоминает невинные дни немецкой ориентальной романтики. Тогда в XVIII–XIX столетиях многие интеллектуалы изучали ислам с благосклонным, почти обожающим любопытством.
Поэт Йоганн Вольфганг фон Гёте и Фридрих Рюккерт черпали в неизвестной религии вдохновение для своей жизни и творчества. Ислам принимали и некоторые путешественники, например Эдуард Шнитцер.
Образ врага из ислама создается только по окончанию восточно-западного конфликта, когда начинается новая фаза глобализации. Еще в 1993 году родители Шмидта спокойно реагируют на обращение в ислам сына, вернувшегося из Африки.
«Более важным для них было то, что я стал отцом».
Но когда Сара Ленкайт через 8 лет находит в исламе смысл своей жизни, ситуация обстоит уже совершенно по-другому. Октябрь 2001 года. Несколько недель до этого самолеты с террористами аль-Каиды врезались во Всемирный торговый центр и Пентагон. США ответили бомбардировкой лагерей Талибан в Афганистане. В Германии ведутся дебаты по поводу военной поддержки американцев. Сообщается, что почти каждый третий немец воспринимает ислам как угрозу.
Услышав об атаках, Ленкейт тоже пугается. Но больше, чем переполох на международной политической арене, ее сейчас занимает личная драма: распался брак со злоупотребляющим алкоголем богатым мексиканцем. Дочка учится за границей, сын живет с отцом. В ее квартире в мексиканском Пуэбло к ней подбираются сомнения: была ли жизнь до этого всего лишь бессмысленной погоней за наслаждением и удовольствием?
Она тянется к духовной пище и начинает читать в интернете о разных религиях; прошла конфирмацию, но то, что Бог дал своему сыну умереть, для нее звучит неубедительно. Ее также интересовал буддизм, но религия поклонений без Бога?
«Мне чего-то не хватало».
В какой-то момент информацию об исламе ей стал слать собеседник-мусульманин, с которым она познакомилась в чате.
Всемогущий Бог и свод конкретных правил, следование которым ведет к награде в Раю. Как только Ленкейт углубилась в чтение этой литературы, она почувствовала себя защищенной, как никогда до этого. Немного позже при виртуальном присутствии собеседника в чате она произносит «шахаду». После этого слезы облегчения катятся по ее щекам:
«Я почувствовала, что для меня началась новая жизнь».
Платок — «яблоко раздора»
Дети рады, что ей сейчас лучше. Родителям Ленкейт предпочла не рассказывать о своем принятии ислама:
«Они были бы в шоке. После 11 сентября родители были настроены против ислама».
В начале 2002 года она возвращается в Германию и временно переезжает к родителям, в небольшую деревню около Брауншвайга. Ленкейт закрывает двери комнаты на молитву, но однажды мама застает ее врасплох. Она в ужасе. «Почему ты выбрала для себя самую худшую из религий?», – ругают ее родители. Ленкейт вынуждена оставить родителей, но через несколько месяцев они вновь мирятся.
Когда через три года она одевает платок, скандалы начинаются вновь. Родители запрещают ей посещать их. Что могут подумать соседи? Только при посредничестве брата они принимают новую жизнь дочери.
Женщины сталкиваются с большим непониманием, когда принимают ислам – особенно, если решаются носить платок. Ведь, согласно опросу Алленбах, 83% немцев ассоциируют ислам с угнетением женщин, 47% не хотят видеть в стране женщин в платках. Для обсуждения таких реакций Сара Ленкейт вместе с еще одной новообращенной организовывают каждую субботу встречи в рамках общества немецкоговорящих мусульман.
Не все женщины, которые тут встречаются за сладким пирогом и соленой соломкой, новообращенные, не все носят платок. Но в том, что никто не должен носит платок по принуждению, они единодушны.
Однако если женщина решается на это, то ее права также не должны быть ущемлены.
«Это толерантность», – говорит Сара Ленкейт: «Нельзя же диктовать людям, что носить, а что — нет».
Возведение мостов между религиями
Большинство покрывшихся новообращенных, которые присутствовали на встрече, решились на ношение платка, желая показать этим свою веру.
«Для меня это было определенной демонстрацией», – рассказывает подруга Ленкейт, Зейнеп, которая приняла ислам в подростковом возрасте и сразу покрылась: «Посмотрите, это – моя вера, этому я следую!»
С того времени она не снимала платок, несмотря на то, что из-за него потеряла работу и друзей.
«Это того стоит, потому что вера дает мне больше».
То, что новообращенные особо рьяно следуют правилам новой религии, характерно не только для новоиспеченных мусульман. Люди, которые сознательно решились на переход в другую веру, вначале хотят все делать правильно, даже пытаются, помимо этого, убедить других в «истинности» своего учения.
Но неофиты находят душевный покой где-то посередине. Как Барбара Мюллер, абитуриентка из Мюнхена, принятие ислама которой весной 2001 года было протестом против преобладающих антиисламских настроений. Против воли родителей она выходит замуж за мусульманина из Туниса. Несмотря на возражения ориентированного на запад супруга, надевает платок, думает стать учительницей исламского религиоведения.
Только тогда, когда брак дает трещину и отношения распадаются, Мюллер коренным образом переоценивает свою веру. Сознательно она начинает одевает платок только по определенным поводам и учиться ценить реалистические аспекты ислама.
«Сегодня я понимаю, что законы ислама, прежде всего, должны служить облегчению нашей жизни».
С того времени с помощью блога Мюллер пытается добиться понимая своей религии среди не мусульман. И при этом она указывает на недостатки своим братьям и сестрам.
«Многие мусульмане сами перенимают клише критиков ислама и начинают утверждать, что в исламе, например, женщины не играют никакой роли», - говорит она: «Когда у них просят показать соответствующие доводы в Коране, то они пытаются «подогнать» их под себя. Нам всем надо учиться уважать и ценить плюрализм мнений. Тогда не будет столько предрассудков».
Способны ли новообращенные возводить мосты между религиями?
Самиль Абдулла из исламского архива в Зосте не очень в это верит.
«Именно новообращенные очень критично судят свою первоначальную религию», – говорит он: «Это не очень полезно для межрелигиозного диалога».
Аксель Крейебринк из федеральной службы по вопросам миграции и беженцев, напротив, видит в них потенциал — по меньшей мере, когда речь идет о посредничестве между мусульманской общиной и христианским большинством:
«Во многих организациях именно новообращенные целенаправленно занимаются этим. И не только потому, что в отличие от некоторых мусульман иммигрантского происхождения именно первого поколения они хорошо говорят на немецком языке, но и потому, что они часто знакомы с местной правовой и культурной системами».
Гарольд Дитер Шмидт ель-Хальди и Сара Ленкейт, во всяком случае, считают себя участниками возведения мостов. Шмидт ель-Хальди — посредством своей педагогической деятельности, Ленкейт — благодаря экскурсиям в мечеть и дням открытых дверей, которые она организовывает вместе с группой женщин.
«Я думаю, что мы, новообращенные, можем на очень многое повлиять», – говорит она: «В конце концов, мы знакомы с обоими мирами».
По меньшей мере, в ее семье межрелигиозный диалог уже показывает первые робкие ростки. В последний день открытых дверей в мечети перед ее стойкой с угощениями внезапно появились три неожиданных гостя: ее папа, мама и бабушка, — «чтобы просто заглянуть».
Источник: Spiegel
Add new comment