Quran
Стивен Фиш (M. Steven Fish)
Сегодня довольно широко распространено мнение, что ислам побуждает своих последователей к насилию. Считается, что глобальный терроризм — преимущественно «исламистское» явление… В последние месяцы СМИ переполнены сообщениями о насилии, совершаемом лицами, называющими себя мусульманами: это и убийство «Исламским государством» своих заложников, и стрельба в редакции «Шарли Эбдо» в Париже, и нападение в копенгагенском кафе и т.д.
При беглом взгляде на мировую статистику мы находим, что за период с 1994 по 2008 год имели место 204 взрыва, квалифицированных как теракты с большим числом жертв, при этом так называемые «исламисты» несут ответственность за 125 инцидентов (61%), на которые приходится 70% всех жертв.
Причем я не беру в расчет теракты, произошедшие в Ираке после американского вторжения, а атаки на оккупационные войска, независимо от страны, считаю актами сопротивления и партизанской войны, а не терроризмом. Кроме того, определение «исламистский» использую в узком смысле, исключая атаки на почве этнонациональной вражды. Другими словами, даже если употреблять термин «исламистский» терроризм с оговорками, ограничивая таким образом число инцидентов и жертв, в которых можно обвинять «исламистов», они все равно получаются главными виновниками.
То есть, исламу действительно свойственна жестокость?
Вовсе нет. Отмотайте историю на 50 или 100 лет назад, и вы увидите, что принципа «цель оправдывает средства» придерживались коммунисты, анархисты, фашисты и многие другие. Даже сегодня так называемые исламисты ни в коем случае не единственные преступники. «Тигры освобождения Тамил-Илама» на Шри-Ланке и колумбийские «наркотеррористы» взрывают мирных людей, но не имеют никакого отношения к исламу. В Соединенных Штатах правоохранительные органы считают «независимые гражданские движения» угрозой большей, чем, по их определению, «исламский терроризм».
При более пристальном взгляде, оказывается, что на Западе их атаки не так уж часты. Согласно тем же статистическим данным, из 125 терактов, совершенных «исламистами», 77 (а это 62%) приходятся на мусульманские страны, и подавляющее большинство их жертв — мусульмане. Еще 40 терактов приходятся на Израиль, Индию и Филиппины. Таким образом, только 4 из 125 крупных терактов произошли в западном полушарии или Европе. При всем их ужасе и драматизме — такими их и задумывали — это не так много, согласитесь.
Это значит, что для американца риск погибнуть в результате теракта составляет примерно 1 шанс на 3,5 миллиона (и еще неизвестно, будет ли это теракт, устроенный «исламистами»). Эти факты тем более примечательны, учитывая, как легко стать террористом. Стрельба в редакции «Шарли Эбдо» была хорошо спланированным актом, но бросить самодельную бомбу в переполненное кафе или войти в школу и открыть огонь может любой кретин-одиночка. В США живут 3 миллиона мусульман, и американец, скорее, быстрее погибнет от того, что на него упадет шкаф или телевизор, чем от рук называющего себя мусульманином.
А дальше становится еще интереснее, если взглянуть на то, как люди убивают друг друга, помимо актов терроризма. В одной из самых авторитетных работ по социологии конца ХХ века Сэмюэл Хантингтон (Samuel Huntington) называет мусульманские общества «кровавыми». Он утверждает, что внутри мусульманских стран наблюдается куда более серьезное насилие на политической почве (имеются в виду гражданские войны, восстания, межэтнические столкновения и репрессии властей), и в результате такого насилия погибает намного больше людей, чем от терактов, которые имеют единичный характер.
Хантингтон ничем не подтверждает свой тезис, а мы его проверили. С 1946 по 2007 год в мире имели место 235 эпизодов внутригосударственного насилия, в результате каждого из которых погибло свыше тысячи человек. Жертвами этих конфликтов стали, в общей сложности, более 21 миллиона человек.
В мусульманских странах в результате крупных случаев внутригосударственного насилия погибли, в среднем, 0,65% населения. Тогда как в немусульманских странах — 0,72%. Проанализировать эти данные достаточно сложно. Для уверенности в результатах необходимо произвести множество расчетов. Но какой срез данных ни возьми — тезис Хантингтона терпит провал. Доказать, что мусульманские общества более склонны к массовому политическому насилию, чем другие, никак не получается.
Что касается преступлений с применением силы, то тут мусульмане отстают от американцев — и далеко. По статистике, ежегодно в мусульманских странах происходит в среднем 2 убийства на 100 000 человек. В немусульманских странах средний показатель составляет 8 убийств на 100 000 человек в год. Уровень убийств колеблется из года в год, но, определенно, в мусульманских обществах он значительно ниже. Например, в крупнейшей мусульманской стране мира Индонезии он находится на уровне 1 убийства на 100 000 человек, что в пять раз меньше, чем в США.
По меркам мусульманского мира, во многих христианских странах зафиксирован невиданный уровень убийств: например, в Бразилии и Мексике этот показатель составляет 15-25, в Венесуэле достигает 50 убийств на 100 000 человек. Среди турок, египтян, иранцев и малазийцев этот показатель колеблется от 2 до 4. Самый лучший показатель для ЮАР составляет около 30 убийств в год на 100 000 человек, тогда как в мусульманском Сенегале даже в самый плохой год убивают в 10 раз реже. Сомневающимся в правоте статистики предлагаем пройтись ночью по улицам изобилующего минаретами Дакара и осененного церквями Йоханнесбурга и сравнить свои впечатления. Примерно тот же результат можно получить, углубившись ночью в бедные кварталы Стамбула или Анкары и Филадельфии или Окленда.
Эти отличия требуют расшифровки. Ряд возможных объяснений мы можем исключить. Первое — что мусульмане живут при более авторитарных политических режимах, поэтому «плохие парни» больше боятся властей. На самом деле, статистика показывает, что авторитарные режимы ничуть не лучше справляются с контролем над преступностью, чем демократические. И даже если в целом кто-то живет при более суровом политическом режиме, от этого его склонность к преступности не уменьшается.
Священные тексты — тоже не довод. Коран настойчиво запрещает убийства, но Библия и писания всех других крупных религий — тоже.
Но из этих данных всплывает одно возможное объяснение: социально-экономическое неравенство связано с уровнем убийств. Регионы с самым высоким уровнем убийств — Латинская Америка и южная Африка — имеют и самые высокие показатели по так называемому коэффициенту Джини, который экономисты и политологи применяют как статистический показатель степени расслоения общества данной страны или региона. Высокая степень экономического неравенства (на которую указывает коэффициент Джини) и высокий уровень убийств идут рука об руку. Статистический анализ показывает, что чем больше пропорция мусульманского населения страны, тем ниже коэффициент Джини и смертность в результате убийств.
Мы также подозреваем, что меньшее расслоение общества подразумевает меньшую социальную напряженность и меньшее количество убийств.
Сегодня вечером, когда я вышел из машины рядом со своим домом в Окленде, мне не хватало ощущения относительной безопасности трущоб Сурабаи — второго крупнейшего города Индонезии, где мне довелось когда-то жить. И хотя в моем квартале в Окленде немало мусульман, не могу сказать, что я переживаю из-за возможного теракта. На самом деле, парни в мусульманских шапочках и женщины в хиджабах, которых я наверняка встречу в магазине по соседству, — последние, кого я боюсь.
Источник: The Daily Beast
