Quran
Китай применяет против мусульман западные контртеррористические стратегии, чтобы оправдать концентрационные лагеря для уйгуров
В ответ на нарастание критики со стороны международного сообщества по поводу содержания более миллиона мусульман-уйгуров в так называемых «лагерях перевоспитания» министр иностранных дел КНР Ван И выступил в защиту своего государства, заявив, что «эти меры полностью согласуются с направлением, взятым международным сообществом, на борьбу с терроризмом… если мы сможем позаботиться о предотвращении, то распространение и укоренение терроризма будет невозможным».
Другие китайские политики в оправдание действий властей утверждают, что ислам — это «идеологическое заболевание», преподносят концентрационные лагеря как «больницы», необходимые для «излечения» людей от этой болезни.
Посол Китая в США Цуй Тянькай заявил, что его страна пытается сделать из уйгуров «нормальных людей», а одна государственная газета написала:
«Запад должен быть последовательным в своих ценностях. Убивать террористов ракетами – это хорошо, а кода власти Синьцзян-Уйгурского Автономного Региона пытаются сделать из них нормальных людей – это гуманитарный кризис?»
Таким образом, религию свыше 1,7 млрд человек называют болезнью, от которой их необходимо лечить.
Взгляд Китая на ислам как на патологию и причину «экстремизма» не уникален, наоборот, он родом из западных программ по борьбе с насильственным экстремизмом, в которых проявления мусульманской идентичности ассоциируются исключительно с «экстремизмом» и «радикализмом». Программы по «предотвращению экстремизма» приводят к стигматизации и криминализации мусульманских общин.
Представление современного общества о терроризме фиксировано на исламе и проявлениях мусульманской идентичности как индикаторах «экстремизма», «радикализма» и «терроризма». Подобное направление мысли характерно не только для КНР — его придерживаются очень многие в академических и политических кругах Запада.
Исследования «нового терроризма», широко развернувшиеся после нью-йоркских событий 11 сентября 2001 года, это попытки объяснить, а не понять явление политического насилия в XXI веке. В них ислам рассматривается как первопричина того, что люди решают прибегнуть к насилию. В США подобная установка привела к разрушительным войнам за рубежом, слежкой за мусульманами в самой стране и массовым нарушениям прав человека.
В 2011 году в официальном информационном документе американского правительства (так называемой «белой книге») хиджаб связывался с «пассивным терроризмом». По мнению авторов, этот предмет одежды — платок, который носят многие мусульманки, чтобы ощущать принадлежность к своей религии, — индикатор поддержки насилия. Этот самый расистский аргумент лежит в основе запрета хиджаба, никаба и бурки, действующего в ряде европейских государств. Политики и сторонники подобных мер ассоциируют этот элемент гардероба с насилием и принимают законы, заставляющие женщин раздеться и, таким образом, бесцеремонно попирающие их права. Эти меры исходят из ложного и беспочвенного представления, что отличительные признаки вероисповедания — борода, хиджаб, посещение мечети — являются мерилом «радикализации» мусульман и их склонности к «экстремизму». Очевидно, что Китай взял на вооружение те же нормы, так как в Синьцзяне тоже запрещены никаб и «нестандартная» борода.
Видимо, китайские официальные лица не случайно сравнивают ислам с болезнью: не исключено, что в этом они берут пример с западных политиков, давно практикующих антимусульманскую риторику для пропаганды своей агрессивной позиции. В 2014 году член палаты представителей штата Оклахома Джон Беннетт (John Bennett) назвал ислам «раковой опухолью на нашей нации» и призвал ее «вырезать». Бывший советник Дональда Трампа по нацбезопасности Майкл Флинн (Michael Flynn) называл ислам «злокачественной опухолью» и утверждал, что «страх перед мусульманами рационален». Один из твитов Флинна за 2016 год тревожно напоминает нынешние заявления китайских государственных чиновников: он писал, что «исламская идеология это болезнь, которую нужно вылечить». В 2015 году консервативный политолог Гленн Бек (Glenn Beck), выступая в популярном шоу на телеканале Fox News, заявил, что «в исламе есть нечто от болезни» и с этим нужно что-то делать.
Такие опасные параллели между системой убеждений и патологией проводятся не только в Соединенных Штатах. В марте 2017 года ультраправый австралийский политик Полин Хенсон (Pauline Hanson) утверждала: «Ислам — это болезнь, и у нас должен быть иммунитет от нее». В 2017 году кандидат в члены британского парламента от правой «Партии независимости Соединенного Королевства» (UKIP) Кэролайн Сантос (Caroline Santos) в твите, восхваляющем ультраправого активиста Томми Робинсона (Tommy Robinson), назвала ислам «раком».
Кроме того, видные антимусульманские деятели, сделавшие карьеру на пропаганде опасных и дискриминационных представлений о мусульманах, такие как Айан Хирси Али (Ayan Hirsi Ali) и Асра Номани (Asra Nomani) преподносят распространенные мусульманские фразы «Аллаху Акбар» (Аллах Велик) и «иншаллах» (если Аллах пожелает) как «красный флаг» экстремизма и терроризма. Это далеко не частный случай для европейской политики. В 2018 году за произнесение «Аллаху Акбар» на публике в Швейцарии был оштрафован мужчина. Власти объяснили взыскание тем, что «прохожие могли по ошибке принять его за террориста». Сейчас в Китае мусульман, здоровающихся традиционным приветствием «ас-салам алейкум» (мир тебе), сажают в концентрационные лагеря, которых становится все больше.
Китай на институциональном уровне воплощает призыв западных политиков «вырезать» ислам, объявляя преступлением любые выражения мусульманской самобытности, а также изымая у людей Кораны, создавая невыносимые условия для соблюдения поста в рамадан, запрещая давать детям мусульманские имена. Чтобы «излечить» мусульман от их «опасной идеологии», правительство создало 28 лагерей, — которые «Международная амнистия» сравнивает с концлагерями военного времени, — для масштабного искоренения уйгурско-мусульманской идентичности. В этих лагерях заключенных подвергают психологическим и физическим пыткам, заставляют отрекаться от веры и приносить присягу на верность Коммунистической партии Китая.
Под видом предотвращения терроризма властям удалось создать институт дискриминации и воплощения прочих пагубных мер в отношении мусульманской общины. Сторонники этих мер оправдывают свои действия демонстративно-лживым и дискриминационным доводом о том, что ислам якобы и есть объясняющий фактор политического насилия.
То, что мы сейчас наблюдаем в Китае — продукт установки, что первопричина терроризма — это ислам и проявления мусульманской идентичности. Несомненно, эта точка зрения уходит корнями в западный политический дискурс, характерной чертой которого она является.
Источник: Aljazeera
Add new comment