Земля истины и чистоты. Мусульмане в Китае

Я села в рикшу, и мой 65-летний морщинистый извозчик зразу же повез меня по старинным узким уличкам хутонгов – кварталов, сохранивших архитектуру древнего Пекина. Рикша взглянул на меня и что-то сказал на китайском. Я поворачиваюсь к гиду. 

«Он спрашивает, откуда вы». «Айги», – отвечаю на своем ломаном китайском, имея в виду «Египет». Он указывает на мой платок и спрашивает: «Индуска?» - «Нет, мусульманка». Он улыбается и показывает на себя: «Муслиман!» 

Многие люди поражаются, узнав, что официально в Китае проживает не менее 20 миллионов мусульман – это третья часть всего населения Великобритании. По неофициальным данным, их намного больше, иногда утверждают, что их 65,3 или около 100 миллионов человек, – то есть до 7,5% населения страны. 

Какими бы ни были реальные цифры, после прихода ислама в Китай прошло почти столько же лет, сколько после ниспослания откровения Пророку Мухаммеду. Через двадцать лет после смерти Пророка, калиф Усман наладил дипломатические отношения с Китаем. Вслед за развитием торговли возникли поселения, и уже через восемьдесят лет после хиджры по всему Китаю стояли мечети в виде традиционной пагоды. 

Сто лет спустя, в 755 году, китайские императоры набирали мусульман в армию и назначали на государственные должности. 

Сегодня население Китая делится на 56 этнических групп, десять из которых – мусульмане. Из этих десяти меньшинств, самое большое – хуэйцы (9,8 миллионов, или 48% китайских мусульман). 

Вторая крупнейшая группа – уйгуры, их 8,4 миллиона человек, или 41% мусульманского населения Китая. Хуэйцы говорят на китайском, в отличие от уйгуров и других народностей, исповедующих ислам, которые говорят на языках тюркской группы. 

Будучи в подавляющем большинстве суннитами, хуэйцы в культурном смысле являются китайцами, их практически не отличишь от ханьцев – самой многочисленной народности Китая, которая насчитывает не менее миллиарда человек. Если бы мой рикша не сказал, что он мусульманин, я бы никогда не догадалась. 

На протяжении почти тысячи лет, во время которых одна за другой сменились пять императорских династий, хуэйцы жили в мире и спокойствии, расселяясь по разным провинциям и занимаясь всеми доступными видами деятельности: от службы в армии и торговли до науки и искусства. 

Прекрасно чувствуя себя в условиях немусульманского общества, хуэйцы смогли создать самобытную исламскую культуру, объединяющую в себе черты китайской и мусульманской. 

Как пишет автор книги «Dislocating China…» Дру Глэдни (Dru Gladney), их опыт является «наглядным опровержением теории столкновения цивилизаций Сэмюэля Хантингтона». Действительно, никакого кризиса идентичности! 

Гармония 

Ислам родился в арабском регионе. На первый взгляд, кажется, что он полностью противоречит китайским традициям и конфуцианству, которое в то время было официальной религией страны. 

Жители древнего Китая считали свою цивилизацию вершиной человеческого прогресса, и если бы ислам представлялся им чуждой религией, они бы отвергли его целиком и полностью и не позволили бы ему существовать в их мире. Ислам был бы изолирован, а возможно и гоним, как христианство. 

«Но этого не произошло», – говорит имам великой мечети города Сиань – первой, построенной в Китае почти 1400 лет назад. Сидя перед ним и стараясь не отвлекаться на потрясающую архитектуру, которая меня окружает, я спрашиваю, почему. 

«Китайские мусульмане любят свою страну и свой народ. Мы – китайцы. Есть даже хадис, который гласит: “Любовь к родине – от веры”», – говорит он. 

Поэтому мусульманские ученые-хуэйцы пытались «примирить» ислам с основными китайскими религиями: конфуцианством, даосизмом и буддизмом. Они тщательно изучали исламские и китайские тексты, традиции, ритуалы, без их трудов мусульманская культура могла бы остаться чуждой, изолированной, слишком далекой от остального общества. 

Как-то доктор Умар Абдулла из американского фонда Nawawi Foundation сказал мне, что, по мнению многих ученых, по мере интеграции в китайскую культуру ислам «китаизировался», то есть ортодоксальная исламская религия и практика приняли китайские черты. 

Самым наглядным примером того, как китайские мусульмане создали свои уникальные формы культурного выражения, являются их мечети, которых по всей стране насчитывается не менее 45 тысяч. 

Эти мечети потрясающе красивы и представляют собой квинтэссенцию китайской и мусульманской культур. Когда я впервые увидела китайскую мечеть, у меня буквально перехватило дыхание. Внешне она была похожа на китайскую пагоду: с такой же крышей, иероглифами, арками. 

Но внутри безошибочно определялось исламское влияние: стены в иероглифах, выполненных арабской вязью, во дворе восьмиугольный минарет, с михраба имам читает проповедь на мандаринском, перемежая его восклицаниями на арабском. 

И такой сплав китайской и исламской культур виден повсеместно. 

Гуляя по шумному сувенирному магазину в городе Сиань, где проживает 90 тысяч мусульман, я нашла традиционные настенные панно с хажисами на арабском, фарфоровые чайные наборы с изображенными на них аятами Корана, популярные красные амулеты с символом Аллаха, вместо ожидаемого китайского зодиакального животного - китайские четки с именем Аллаха на каждой бусине, Кораны на двух языках – китайском и арабском. 

Письменность 

Что касается языка, вместо того, чтобы передавать арабские термины словами, которые могут быть неправильно произнесены и неправильно поняты – потому что китайское письмо основано не на фонетике – мусульманские ученые-хуэйцы еще в старину решили выбирать слова, которые наилучшим образом отражают значение арабских терминов и в то же время имеют определенный смысл в китайской традиции. 

Это было сделано по двум причинам: во-первых, они демонстрировали китайской общине, что уважают, доверяют и почитают китайские традиции, во-вторых, понятия ислама, которые на арабском казались бы непонятными для китайцев, можно было не только выразить с помощью иероглифов, но и показать, что в них есть что-то близкое китайцам. 

Например, слово «Коран», было переведено как «классика»: священные китайские книги называли классикой, и психологически Коран отнесли к той же категории. Слово «ислам» передали как «цин чжэнь цзяо», то есть «религия чистоты и истины». 

В великой мечети Сианя есть надпись иероглифами: «Да несет религия чистоты и истины мудрость по всей земле». 

24-летний Харун Ханьмир, изучающий ислам в мечети Сигуань в Линься, учит арабский язык четыре года. 

«Поскольку я владею и китайским, и арабским, я могу оценить, насколько блестяще подобраны термины. В них столько тонкостей, которые моментально передают истинную суть ислама, используя главные китайские ценности». 

Сравнив исламские и китайские традиции, ученые-хуэйцы отыскали общую почву, предложив пять основных принципов, характерных для обеих традиций. И хотя они понимали, чем ислам отличается от китайских учений, они не стали отвергать китайскую традицию и доказывать ее заблуждения. 

Вместо этого они показали, что ислам может ее дополнить. Тем, что они не противопоставляли исламскую и китайскую традицию, подразумевая, что первая отвергает вторую, они избежали давления на местных мусульман. 

«Я считаю себя стопроцентным китайцем, – говорит 18-летний Ахмед Дун. Он одет в белую одежду и тюрбан. – Я не понимаю, почему мы не можем быть китайцами, даже имея разные языки и религии; у нас общие обычаи и культура. Наша страна очень разнообразна, и все-таки для всех нас важно единство, мы не хотим жить сами по себе». 

Будучи одним из сотен студентов мечети Сигуань, - несмотря на разные национальности, они вместе изучают Коран, хадисы, арабский и английский, а также компьютер, - Дун собирается продолжать обучение в какой-нибудь арабской стране, а потом вернуться в Китай и заниматься даваатом, рассказывая всем об исламе. 

Прошлое и настоящее 

На протяжении 1400 лет жизни в Китае мусульмане испытали множество взлетов и падений, пока не достигли гармонии, научившись жить в соседстве с китайцами-немусульманами. 

Первые мусульмане в Китае были торговцами и солдатами, и с самого начала мусульманские поселенцы чувствовали, что принадлежат к этой стране и являются для нее не бременем, а ценными помощниками. 

Но только в 13 веке после завоевания Китая монголами мусульманам, которых относили к разряду «иностранных гостей», стали разрешать самим выбирать место жительства и относиться к ним как к полноценным гражданам. 

С этого началось развитие уникальной китайско-мусульманской культуры. Монголы, которые сами были меньшинством, поощряли иммиграцию мусульман в Китай и принудительно переселяли миллионы таких иммигрантов, давая им правительственные должности и расселяя по всему Китаю. Во времена династии Мин хуэйцами называли всех китайских мусульман, которые тогда процветали. 

Через несколько веков, во времена маньчжурской династии Цин, особенно в 1780 году, между ханьцами и хуэйцами началась вражда, которая продолжалась 150 лет. Причиной стала дискриминация мусульман властями, им запрещали строить мечети и совершать заклание животных – и это именно тогда, когда хуэйцы стали неотъемлемой частью китайской культуры. 

Между 1862 и 1878 годами в провинции Ганьсу происходило настоящее истребление народа: за это время ее население уменьшилось с 15 миллионов до 1 миллиона человек, две трети из которых были хуэйцами. 

В 1912 году маньчжурская династия была свергнута, но насилие против хуэйцев все еще продолжалось до 1930 года. Почти через двадцать лет председатель Коммунистической партии Мао Цзедун основал Китайскую Народную Республику – марксистское государство, в котором подвергались гонениям все религии. 

Хуэйцев вместе с другими религиозными меньшинствами преследовали и убивали, мечети разрушали. Только после смерти Мао положение меньшинств начало меняться в лучшую сторону. 

Понимая экономический потенциал хуэйцев, правительство стремилось компенсировать нанесенный им ущерб и предоставляло им жилье. 

Имам Али Нур Эль-Худа, председатель исламской ассоциации Пекина и имам великолепной мечети Нюцзю, которая имеет тысячелетнюю историю, рассказал мне, что «правительство больше не занимается репрессиями верующих и позволяет каждому исповедовать его религию и проявляет уважение к каждому. И хотя когда-то хуэйцы воевали с ханьцами, сейчас отношения между ними, по большей части, мирные. Самое важное, что нет идеологического конфликта между мусульманами: мы верим в одного Аллаха, один Коран. Различия есть только в языке, кухне, традициях». 

Хотя сейчас мусульмане отстранены от политической жизни, потому что в коммунистическую партию принимают только атеистов, сегодняшняя политическая стабильность в Китае может быть добрым предзнаменованием для будущего хуэйцев. 

Сегодня 

Через 34 года после «культурной революции» положение мусульман – как и последователей других религий – уже значительно лучше. Создаются исламские организации, школы, колледжи, строятся мечети, наблюдается хоть и не масштабное, но заметное возрождение ислама. 

После долгих лет репрессий китайские мусульмане живут в благополучии, налаживают межэтнические связи внутри страны и с мусульманами за рубежом. 

Китайская политика «одного ребенка» распространяется и на хуэйцев из-за того, что размеры общины весьма велики, в то же время представителям других меньшинств разрешается иметь по два и даже три ребенка. Большинство китайских мусульман других народностей пользуются этим правом, и таким образом община растет. 

«У нас очень мало тех, кто принимает ислам», – говорит имам мечети Сигуань по окончании дуа. Он стоит в тени пятисотлетнего дерева – это единственное, что осталось от первоначального комплекса мечети, который был разрушен в период «культурной революции». 

«Но очень интересно, что многие из тех, кто раньше не решались признаться в своей вере из-за страха лишиться средств к существованию, например, врачи, сейчас открыто говорят, что они мусульмане». 

В разных местах практика ислама выглядит по-разному. В деревенских районах, например, в Маленькой Мекке, где мусульманское население достигает почти 60%, присутствие ислама заметно повсюду, благодаря многочисленным мечетям, халяльным ресторанам, платкам на головах женщин. 

Удивительно и немного странно слышать тут и там «Ассаляму алейкум» или азан. Все-таки в Пекине, как и в любом космополитическом городе в любой стране, духовность сильно пострадала от глобализации и преобладания ценностей потребительского общества. 

Имам мечети Нан-доу, построенной триста лет назад и являющейся одной из 72 мечетей Пекина, поясняет: «В больших городах мусульманам приходится подчиняться определенным правилам в поведении и одежде. Женщины не носят хиджаб, потому что стесняются, боятся, что их не поймут. Здесь, на юго-западе Китая, все по-другому». 

Имам шанхайской мечети Диа Эль-Дин улыбается, когда я говорю, что я из Египта, и говорит, что годы, которые он провел в университете Аль-Азхар в Каире, были лучшими в его жизни. 

«К сожалению, здесь атмосфера не способствует религиозности, большинство тех, кто ходит в мечеть – старики и старухи». Он извиняется, что ему пора совершать азан на магриб и начинать молитву, мы идем вместе с ним в мечеть, где действительно не более шести-семи человек. 

Опыт хуэйцев 

Мусульманским меньшинствам во всем мире есть, чему поучиться у хуэйцев, даже если многие мусульманские меньшинства на Западе имеют многолетний опыт жизни в этих странах. 

Погружаясь в самую суть исламской веры и научившись разбираться в китайских верованиях, хуэйские ученые нашли нечто общее в вере и традициях, которые, на первый взгляд, кажутся совершенно чуждыми исламу – они нашли общечеловеческие ценности, которые объединяют. 

Современные исламские ученые должны сделать то же самое с западными традициями, которые имеют куда больше сходства с исламом, чем китайские: у них общие монотеистические корни, они часто встречались на перекрестках истории. 

В Китае проживает десять мусульманских народностей, но никогда еще в мировой истории не было примеров, чтобы в немусульманских странах соседствовали столь разные по этническому составу мусульманские общины, как в современном мире. На примере Китая мы учимся тому, насколько важно наладить взаимоотношения между культурами. 

Опыт хуэйцев доказывает, что мусульмане вполне способны жить в гармонии с другими цивилизациями и в то же время иметь собственную уникальную и жизнеспособную культуру. 

Действительно, этот сплав китайско-исламской культуры беспрецедентен и в духовном, и в материально-культурном выражении. 

Выражая свою духовность с помощью архитектуры, литературы, письменности, хуэйцы демонстрируют всем мусульманским меньшинствам, что неповторимый синтез мусульманских и местных черт, традиций, культур дает удивительно прекрасные плоды. 

Пожалуй, одним из самых ярких впечатлений от этого путешествия по Китаю для меня останется встреча с пожилой китаянкой в белых одеждах в одной из местных мечетей. Встретившись со мной взглядом, она широко улыбнулась и показала на Коран, а потом на меня. Я подошла и начала читать суру «Йасин», и она читала со мной. И следующие пятнадцать минут мы читали вместе. 

Воистину, ислам – всеобщая религия. 

Этар Эль-Кататни (Ethar El-Katatney)

По материалам onislam.net