Ислам «по-американски»

 

Ислам в Америке: новое поколение американцев-мусульман проводит черту между «культурным», «религиозным» и «американским», и считает, что «прямой путь» может быть у каждого своим.

Слушая рассказ иммиграционного адвоката Муны Джонди (Muna Jondy) о ее детстве, проведенном в городе Флинт, штат Мичиган, легко представить ее 13-летней девочкой, которая с горящими глазами яростно спорит с родителями-сирийцами, отстаивая свои «американские» взгляды.

Эта маленькая женщина с выразительным лицом сидит, скрестив ноги, на диване, и, наклонившись вперед, рассказывает о том, как в подростковом возрасте впервые изъявила желание пойти в кино с подругой.

А мать, правоверная мусульманка, повела себя так, «как будто я просила дозу кокаина». Она не могла поверить и все спрашивала:

«Что ты сказала? Ты действительно произнесла это?»

К тому времени Муна уже начала носить платок. Она никогда не оспаривала семейные традиции в еде, усердно молилась, постилась во время Рамадана. Но запретить ей идти в кино с подругой?

«Это как, по-арабски или по-исламски?» - возмущалась она.

«В кино ходят только распущенные люди», - отвечала мать.

«Может быть, на Ближнем Востоке в ваше время», - подумала девочка.

Возможно, этнически она арабка, «но не это моя суть», сказала она себе, и с тех пор стала избирательно относиться к ценностям семьи, отделяя культурные ожидания от религиозных заповедей.

В этом отношении Муна Джонди – типичный представитель крупнейшей и самой быстрорастущей демографической группы среди американцев, исповедующих ислам: она насчитывает 59% мусульман в возрасте от 18 до 39 лет.

В эту же группу входят и те, кто приехал в Соединенные Штаты в совершеннолетнем возрасте, и в культурном отношении являются такими же американцами, что и 37% взрослых мусульман, которые, как Джонди, здесь родились и воспитывают детей, рожденных в Америке.

Тем не менее, американцы продолжают упорно относиться к мусульманам как к «другим» - опасным и подозрительным – чему способствует и нестабильность, воцарившаяся после 11 сентября.

Еще одна причина заключается в том, что большинство американцев мало знает об исламе и, как правило, среди их знакомых нет ни одного мусульманина. А если они приобретают таких знакомых, то стереотипы быстро рушатся, и за ними мы видим многообразную и динамически развивающуюся группу населения, которая занимается тем, что делали американцы во все времена: ищет способы быть собой.

«До странности нормальный»

Когда Фатима Попал (Fatimah Popal) училась в школе, то не считала общественные поручения скучной обязанностью. Подвижная и активная, она с удовольствием участвовала в представлениях для местного дома престарелых, организовывала межрелигиозные программы и работала в команде по сбору мусора в парках.

Однако после «ужасных атак 11 сентября» хиджаб стал не только выделять ее среди соседей-христиан (она жила в глубинке Пенсильвании), но и сделал Фатиму, тогда второкурсницу, подозреваемой.

«Ты жена бен Ладена?» - как-то спросила одна студентка.

Эта насмешка была единичным случаем, но от этого не менее обидным.

Статистика показывает, что с тех пор подобные проявления исламофобии не только не исчезли, но повсеместно распространились, подогреваемые актами экстремистски настроенного меньшинства мусульман, которое опирается на радикальные интерпретации исламских писаний, чтобы оправдать убийство американцев как врагов ислама.

Кое-кто из них родился в США, например, Нидал Малик Хасан (Nidal Malik Hasan), армейский психиатр, который в 2009 году в Фортхуде, штат Техас, открыл стрельбу, убив 12 человек и ранив 31-го. Для экстремистов во всем мире он и ему подобные – герои. Но большинство американских мусульман считает их «ненормальными» (как говорит Фатима Попал).

Согласно опросу Института Гэллапа за 2010 год, 89% мусульман в США считают, что убийства гражданского населения отдельными лицами или небольшими группами ничем не оправданы – это даже больше, чем протестантов и католиков, разделяющих то же мнение (таковых оказался 71%).

Кроме того, мусульмане меньше других склонны думать, что подобные акты вообще могут быть хоть «чем-нибудь оправданы»: 11% по сравнению с 27% католиков и 26% протестантов.

Между тем, стереотипное представление о мусульманах как о террористах и экстремистах по-прежнему живо, так как «все под впечатлением от откровенной наглости того, что делают террористы. В новостях только и показывают эти ужасные вещи», - говорит Махмуд Абдель-Басет (Mahmoud Abdel-Baset) из Исламского центра в Южной Калифорнии.

Чем же объяснить упорную живучесть этих мифов? Во-первых, они хорошо продаются. Очередное доказательство тому – огромная популярность «Родины» (Homeland), - сериала, в котором исламские экстремисты замышляют крушение Америки.

Разительный контраст ему составляет телевизионное реалити-шоу «All-American Muslim» (Всеамериканский мусульманин), в котором показаны пять семей в различных бытовых ситуациях.

Фуад Забан (Fouad Zaban) тренирует школьную команду по футболу и пытается решить, как держать ее в форме в Рамадан, если большинство игроков соблюдает пост. (Ответ: тренироваться после заката солнца).

Семья Амина не может прийти к единому мнению о том, следует ли незамужней Суехайле переезжать далеко от дома, чтобы делать карьеру, тогда как красавица Нина Баззи (Nina Bazzy) вслух мечтает о том, как открыть собственный ночной клуб.

Сериал продержался только один сезон – отчасти потому, что, по выражению критика из New York Times, его герои оказались «до странности нормальными».

Действительно, Исследовательский Центр Пью в 2011 году обнаружил, что мусульмане не отличаются от среднестатистических американцев, разве что в среднем они моложе, реже разводятся и более консервативны в отношении таких вещей, как гомосексуализм. Но в целом мусульмане – по статистике того же центра их в стране от 2,75 до 7 миллионов – разделяют черты и взгляды большинства американцев:
 

• 55% мусульман состоят в браке (к той же категории относится и 54% американского населения);
• 26% имеют диплом колледжа (тогда как среди всех американцев таких 28%);
• 20% (как и 17% всех американцев) работают на себя или имеют собственный бизнес;
• предпочтения американских мусульман те же, что и у всего населения данного региона: они смотрят телевизор (58% мусульман в сравнении с 62% всего населения), следят за спортивными событиями (48%/47%), играют в видеоигры (18%/19%);
• 90% мусульман в США согласны с тем, что женщина должна иметь возможность работать вне дома, 68% полагают, что пол политических лидеров не имеет значения (их мнение разделяют 97% и 72% всех американцев, соответственно);
• процентное соотношение мусульман, еженедельно бывающих в мечети, сопоставимо с количеством постоянных прихожан церквей (47%/45% соответственно); большинство мусульман (63%) и христиан (64%) не видят противоречия между верой и жизнью в современном обществе;
• считают свою религию единственно верным путем 35% мусульман (среди них 38% мусульман, родившихся в Штатах) и 30% христиан (в том числе 51% приверженцев различных евангелических церквей);
• 49% мусульман отождествляют себя, в первую очередь, со своей верой (а не с принадлежностью к американской нации), как и 46% христиан.

Более того, мусульмане реализуют себя в самых разных профессиях: от докторов, специалистов по программному обеспечению и инженеров до водителей такси, владельцев магазинов или другого собственного дела.

По своему этническому составу мусульманская община США представлена, в основном, арабами, выходцами из Африки, Южной и Юго-восточной Азии, афроамериканцами, латиноамериканцами, европейцами и даже иммигрантами из Восточной и Центральной Азии.

Большинство из них - сунниты (65%), остальные - шииты (11%) и последователи сект и учений различного толка, отличающихся между собой так же, как баптисты от католиков.

Как и в любой другой общине, степень приверженности своему религиозному учению и ритуалам среди них тоже разная.

Проводя исследование на тему «Американские мусульманки в студенческой среде: социальная жизнь и идентичность», антрополог Шабана Мир (Shabana Mir) установила, что в состав Мусульманских студенческих ассоциаций входят как и глубоко религиозные женщины, так и сестры, которые пьют спиртное, ходят в клубы и на свидания.

В свою очередь, многие несоблюдающие мусульмане постятся во время Рамадана и празднуют Ид, так же как и некоторые нерелигиозные евреи участвуют в пасхальном седере, а нерелигиозные христиане ходят на церковные службы в страстную неделю.  

 

Американское многообразие

И по своей сути это многообразие – чисто американское.

«Единственная вещь, общая для всех американцев – это их гражданство», - говорит автор книги «What is an American Muslim» (Кто такие американские мусульмане) Абдуллахи Ан-Наим (Abdullahi An-Naim). Преподаватель Юридической школы Эмори в Атланте, Ан-Наим говорит, что у него гораздо больше общего с либеральными коллегами, чем с такими же мусульманскими иммигрантами из Сомали, как он сам.

Случилось так, что в политическом отношении афроамериканские мусульмане «были больше озабочены гражданскими свободами, правами человека и другими подобными вещами», - говорит республиканский политтехнолог-мусульманин Мохаммед Ало (Mohammed Alo). Тогда как иммигрантов-мусульман в большей степени беспокоили вопросы внешней политики.

Но уже дети иммигрантов, рожденные в Америке, знающие по собственному опыту, что такое дискриминация, находят много общего с их афроамериканскими сверстниками. И поскольку Америка является для них единственным домом, они хотят улучшения образования, инфраструктуры, справедливого налогообложения, словом, «практически того же, чего хотят все американцы».

Таким образом, тревоги Насрин Рахман (Nasrin Rahman), уроженки Бангладеш, 30 лет прожившей в Балтиморе, близки и понятны обращенной афроамериканке Македе Абдулла (Makéda Abdullah).Женщины никогда не встречались, но обе одинаково беспокоятся о воспитании дочерей в условиях культуры, где свидания и открытая одежда – неприемлемые для обоих – являются нормой.

Сегодня только одна из дочерей Насрин Рахман носит хиджаб, другие, как и дочери Макады Абдулла, решили этого не делать.

«Это касается только ее и Бога», - говорит Рахман.

Обе матери независимо друг от друга сказали, что не собираются давить на дочерей в этом вопросе, если они, по выражению Рахман, «идут прямым путем».

 

Хиджаб как лакмусовый тест

Это не всегда просто, и определение того, что такое прямой исламский путь, сугубо индивидуально. Например, когда повар Исмаил Самад (Ismail Samad) переехал из родного Кливленда к жене, в Патни, штат Вермонт, ему пришлось придумать, откуда взять деньги, чтобы открыть ресторан. Сын афроамериканцев, принявших ислам, он считает себя стопроцентным мусульманином и каждое решение взвешивает с точки зрения религии. 

«У нас есть книга, и это лучший путеводитель», - говорит он о Коране.

Но, как и все Писания, Коран может интерпретироваться по-разному. Некоторые исламские ученые говорят, что платить процентную ставку по займу можно, запрещается только взимать ее. Другие уверены, что Коран осуждает только ростовщичество, третьи считают, что он запрещает любые операции, связанные с процентными ставками.

После долгого исследования и размышлений Самад встал на сторону последних. Итак, он решил не брать кредит в банке, а вместо этого изобрел «модель ресторана, опирающуюся на местное население», которая соответствовала его нравственной позиции. Кроме него, владельцами ресторана Gleanery являются еще двое немусульман, по их настоянию он решил принимать оплату кредитными картами, но просит прощения за всякий раз, когда это делает.

Во всех остальных отношениях заведение соответствует его пониманию ислама.

«Мои партнеры узнали, что торгуя спиртным, мы сможем зарабатывать втрое больше на каждом зале», - говорит он.

Тем не менее, они решили разрешить посетителям приносить спиртное с собой, при этом Самад отдает партнерам весь заработок от платы за выпитое (так называемый «пробочный сбор», когда заведение за определенную плату разрешает распивать спиртное, купленное в другом месте (прим. переводчика)), «таким образом, моя доля не включает прибыль от этих продаж».

В меню нет свинины – только мясо, которое Самад признает халялем, а также продукция с соседних ферм, которую ресторан также консервирует и продает.

«Бережно относиться к пище – очень важный принцип ислама», - говорит Самад.

Его родители в Кливленде очень гордятся выбором сына, хотя согласны не со всем. Например, Самад не приезжает к ним на День благодарения. Он считает, что Пророк Мухаммад (мир ему и благословение) говорил своим приверженцам праздновать только исламские праздники: один по случаю окончания Рамадана, другой – во время ежегодного паломничества в Мекку.

Выбор Джонди – адвоката из Детройта – тоже отличается от выбора сестер. Старшая ее сестра, активистка и бессменный волонтер всех благотворительных акций во Флинте, носит джильбаб, который оставляет на виду только лицо, кисти рук и стопы, и не пожимает рук мужчинам, придерживаясь исламского запрета касаться того, с кем можно сочетаться законным браком. Однако Джонди считает неуместным выступать в суде, стоя в просторном джильбабе.

«Очевидно, это было бы скромнее, но ислам не требует, чтобы мы выглядели чужеродно», - говорит она.

Поэтому Джонди защищает клиентов в хиджабе и консервативном костюме. Она также пожимает руку мужчинам, так как считает, что отказ взять протянутую руку сигнализирует человеку о чем-то неприятном, «а это не по-исламски».

Однако она избегает приветственных объятий, своим поведением показывая, что предпочитает этого не делать.

В мире Хамдана Азхара (Hamdan Azhar) другие проблемы. Ему 26 и он работает на Манхэттене. Благодаря своей короткой бородке и модным очкам, он отлично вписывается в модную кофейню в нью-йоркском Сохо.

В колледже он придерживался более строгих правил, придумывал разные безалкогольные альтернативы для вечеринок.Сегодня же работает в сфере статистики, ведет блог и внештатно сотрудничает с печатными СМИ и радио.

Он – активный участник общества «Молодые мусульманские профессионалы» (Muslim Young Professionals) и один из «мусульманских хипстеров». А что происходит сегодня, когда друзья или коллеги идут в бар? Он идет вместе с ними.

«Но я по-прежнему не пью. У каждого из нас есть рамки… за которые мы не выходим», - говорит он.

Поскольку ничто не указывает на мусульманскую принадлежность Азхара, можно подумать, что он просто не любит спиртное. Однако женщина, соблюдающая хиджаб, без сомнения, - мусульманка.

Когда Сара Али (Sarah Ali) впервые встречается с коллегами, с которыми общалась только через почту или по телефону, те часто бывают обескуражены. Она родилась в Техасе, выросла в Сент-Луисе, привыкла прямо высказывать свое мнение и любит посмеяться. Иногда ей доставляет удовольствие наблюдать растерянность людей.

«Вы и есть Сара?!» - восклицают они, не ожидая, что это будет женщина в покрывале, накинутом на голову на пакистанский манер.

С тех пор, как она переехала на Восточное побережье, Али (на сегодняшний день экономист в Департаменте по сельскому хозяйству) тоже открыла для себя много нового.

Например, была шокирована, когда на профессиональной встрече среди таких же мусульман бородатый мужчина – в ее представлении, консервативных взглядов – протянул ей руку для рукопожатия. Или когда на Фейсбуке она заметила, что женщина, соблюдающая хиджаб, поддерживает однополые браки.

Она бессознательно полагала, что другие женщины, которые, как и она, покрывают голову, так же считают гомосексуализм грехом. Тем не менее, ей часто приходится слышать от них:

«А что здесь такого?… Думаю, гомосексуализм следует легализовать», - рассказывает женщина.

Она также открыла, что некоторые женщины, которые не носят платок, искренне верят и преданы исламу не меньше нее.

«Теперь я никогда не опираюсь на хиджаб как на лакмусовый тест», - говорит она.

В отличие от многих мусульманских мужчин, по признанию некоторых им кажется, что женщине в хиджабе может быть неловко говорить с чужим мужчиной, поэтому они с ними не заговаривают. Это так расстраивает, говорит Фара Али (Farah Ali), сестра Сары, что иногда она подумывает снять хиджаб. Фара преподает испанский в Университете Мемфиса, Теннесси.

Ей интересно: может быть, это сделает ее менее недоступной? Но как тогда она будет выглядеть в глазах благочестивых мусульманских мужчин? И не будет ли испытывать чувство вины?

Не так давно она услышала, как один известный исламский ученый сказал, что женщине можно путешествовать одной, если она делает это из-за работы.

«Но, вероятно, лучше всего будет, если женщина не выберет себе такую работу», - сказал он.

«Мне было больно это слышать», - говорит Фара. Она и ее сестра регулярно совершают поездки без родственников-мужчин, но всегда останавливаются у родственников или подруг.

«Значит, я поступаю против моей религии?» - спрашивает она.

 

После 11 сентября они стали заметными

В афроамериканских общинах «мусульмане всегда были хорошими людьми – семейными, религиозными, законопослушными», говорит Аиша Самад (Aisha Samad), мать ресторатора из Вермонта Исмаила Самада и член исполнительного совета филиала «Совета по американско-мусульманским отношениям» (CAIR) в Кливленде.

Раньше афроамериканские мусульмане и их учреждения интересовались, в основном, внутренними делами, боролись с расизмом и бедностью в своих районах. Сейчас, в связи с повышением внимания к ним со стороны правоохранительных органов, афроамериканские мусульмане часто берут на себя ответственность высказываться за всех мусульман в США.

Сдвиг произошел и в организациях, основанных иммигрантской общиной. В попытке сохранить свое культурное и языковое наследие многие намеренно держались на расстоянии.

«9/11 было сигналом к пробуждению», - говорит уроженец Ирана Бахар Бастани (Bahar Bastani), президент мечети Дар аль-Захра в пригороде Сент-Луиса и преподаватель медицины в Университете Сент-Луиса.

Атака «аль-Каиды» напомнила о необходимости «быть открытыми для всего общества, быть заметными, больше трудиться для общества, участвовать в межрелигиозном диалоге», потому что если что-то идет не так, и люди вас не знают, как на меньшинство «на вас сразу повесят ярлык “чужой”, “не такой, как все”».

Мечети начали устраивать дни открытых дверей, такие организации как «Исламское общество Северной Америки» (Islamic Society of North America) начали уделять внимание формированию общественного мнения.

В Сент-Луисе доктор Бастани и другие мусульманские врачи наладили сотрудничество с двумя протестантскими церквями в бедных афроамериканских кварталах. Пять лет назад они открыли бесплатную клинику «Салям», в которой работают медики из местной суннитской мечети и шиитской мечети, куда ходит Бастани.

«Мы хотим внести свой вклад», - говорит Бастани.

Многие ученые считают, что американские мусульмане постепенно интегрируются, так же, как и другие религиозные меньшинства до них. Но некоторые так не думают. Например, профессор социологии из Университета Дьюка в Дареме Дженнан Газал Рид (Jen’nan Ghazal Read). Она много изучала мусульманскую общины США и утверждает, что события 11 сентября 2001 года и последовавшая за ними война с исламским экстремизмом существенно усложнили судьбу мусульман в США.

«Всегда были исторические обстоятельства, которые определяли инаковость той или иной группы», но эти обстоятельства приходили и уходили. Сегодняшний исламский экстремизм никуда не уходит и остается угрозой по всему миру, а здесь такие вещи, как «Родина», продолжают подпитывать негативные стереотипы.

Как отмечает Шабана Мир, «когда вокруг людей столько стереотипов, они начинают думать, что невозможно быть американцем и одновременно мусульманином».

Чаще всего почву для стереотипов создают «убийства чести» - явление, имеющее под собой культурный, а не религиозный фундамент, или такие шариатские меры наказания, как побивание камнями или плетьми. В большинстве мусульманских стран такие суровые меры не применяются и, по данным вашингтонского «Межрелигиозного альянса» (Interfaith Alliance), американские мусульмане тоже не являются их сторонниками.

 

«Третье пространство»

Зия Махдом (Zia Makhdom) - имам, который до прошлого года возглавлял молодежную группу в одной из мечетей Вирджинии, говорит, что его тревожат «некоторые ультраконсервативные мусульмане в Америке, которые, вдобавок к культурному багажу, имею очень узкое понимание ислама», несовместимое с жизнью в США.

Как и многие другие, он опасается, что являющаяся результатом этого маргинализация делает молодежь открытой для пропаганды экстремистских лидеров.

Реальная угроза, считает Дженнан Рид, находится не в мечетях – она скрывается в бескрайнем пространстве Интернета, которое трудно взять под надзор.

Рид считает, что свыше 2100 мечетей страны (по статистике CAIR, по сравнению с 2000 годом их число выросло на 74%) не только не представляют угрозу, но могут стать инструментом интеграции мусульман, «подобно тому, как религиозные учреждения других иммигрантских общин помогли им адаптироваться к жизни на новой земле».

Хотя некоторые мечети прилагают целенаправленные усилия в этом направлении, многие мусульмане моложе 40 лет едва ли считают их чем-то большим, чем местом для молитвы или совершения свадебного обряда. Когда же речь заходит о том, чтобы понять, как связать воедино свою принадлежность к исламу и Америке, они редко полагаются на руководство мечетей и его советы, и многие женщины раздражаются, когда им приходится молиться за загородкой.

Вокруг этих вопросов не утихают дискуссии в печатной и электронной прессе, блогах, ток-шоу, не говоря уже об оживленных обсуждениях в социальных группах и СМИ. Они не обходят вниманием ни один предмет, начиная с моды, еды и образования, заканчивая политикой мечетей, равенством полов, бытовым насилием, взглядами на хиджаб и многоженство (которое встречается редко и, в основном, среди афроамериканцев).

Когда Mipsterz (сообщество мусульманских хипстеров) разместило в Фейсбуке видеоролик, в котором грациозные модели в хиджабах ездят на скейтбордах и гуляют по городу под рэп, многие вступили в спор, высказывая мнения «за» и «против».

На более формальном уровне тоже наметились изменения. Возникает все больше исламских центров, молодежных программ при мечетях, и того, что многие называют «третьими пространствами», альтернативными форумами, такими как MakeSpace в Александрии.

Основанная год назад платформа MakeSpace строится на принципах открытости, диалога и исследования ради того, чтобы «вернуть единство в общину», - как сказано на сайте организации. Пятничные намазы происходят в банкетном зале местного ресторана, а в арендованном офисном здании заседают религиозные дискуссионные кружки. Намазы часто возглавляет имам Зия, а его жена Фатима Попал ведет женский кружок, на последнее заседание которого пришло 45 женщин. Женщины сидят в креслах, на диване, на полу.

Двое близнецов трудятся над домашним заданием, все по очереди нянчат пухлого малыша. Почти всем присутствующим 20-30 лет, большинство учится или работает.

Несколько женщин пришли с непокрытой головой, у остальных хиджаб – свободно спадающие на плечи покрывала, туго обвязанные вокруг головы платки темных цветов – синего, фиолетового, черного, и разноцветные.

Здороваясь с группой, Фатима Попал повторяет единственное правило MakeSpace: «Не судить».

«Когда кто-то что-то рассказывает – не судите, а если судите – делайте это про себя. И со временем, иншаАллах, вы привыкните к самоанализу».

Лекция посвящена молитве. После выступления докладчицы, присутствующие задают вопросы и комментируют.

«Молитва – как клетчатка, она насыщает вас», - говорит Попал.

Кто-то говорит, что чувствует свою вину за то, что не совершает намаз пять раз в день.

«Помните, что ислам – не та религия, которая признает или все, или ничего. Например, у вас плохо с математикой, тогда, может, стоит попытаться показать себя в общественной работе?.. Мы можем быть слабы в чем-то одном, но это не значит, что не должны пробовать себя в другом».

Происходит обмен советами, как не терять сосредоточенности и найти время для молитвы во время рабочего дня.

Одна женщина говорит, что ее осуждают в мечети, потому что она неправильно одета. «Или за то, что вам 30 и вы не замужем – мне так часто говорят», - делится другая.

Между тем, за пределами мечети они иногда чувствуют себя «анахронизмами».

«Когда другие мусульмане спрашивают: «Зачем ты молишься? Зачем носишь платок?» - это расстраивает. «Мне хватает проблем и с немусульманами», - говорит экономист Сара Али (она пришла на заседание кружка впервые).

Одна из причин создания MakeSpace – выйти за пределы мелочей этикета, переступить через различия между сектами и помочь американцам стать лучшими мусульманами. Это во многом напоминает подход Исламского центра Южной Калифорнии – одной из самых прогрессивных мечетей в стране.

«Ислам, которому нас учат, - на все времена», - говорит имам Зия. «Если вам приходится полностью изолировать себя от общества, это идет вразрез с утверждением, что ислам – на все времена, для любого места».

Азхар и многие ему подобные предпочитают не думать об ассимиляции, которая подразумевает «вытеснение вашей изначальной сути» (как выразился Азхар). А вместо этого считает, что он и другие американцы-мусульмане ищут способы «чувствовать себя комфортно и быть полноценной частью социальной ткани Соединенных Штатов», и делают это «очень по-американски», - говорит Самад: «Мы выросли в Америке и знаем, что надо пойти и доказать, на что ты способен».

 

Источник:  The Christian Science Monitor