Неисламский халяль: восстановить суть исламской этики

Шариф Хасан аль-Банна (Sharif Hasan al-Banna)

Может ли быть такое – «неисламский халяль»? Может и есть. Это когда фикх существует отдельно от этической платформы. Когда правовая оценка действия - единственная забота, порой, в ущерб другим соображениям.

В погоне за халялем мы забываем, что шариат, который часто воспринимают как свод законов, это, в первую очередь, некий всеохватный нравственный дух, который с течением времени выкристаллизовался из первоисточников. И правовые нормы (фикх), родившиеся в столкновениях разных точек зрения (ихтилаф) – это только его часть. Мы забываем, что ислам берет начало не в правовой традиции, и не в некой конечной истине, законодательно закрепленной.

Для наглядности того, как халяль становится неисламским, рассмотрим примеры из трех областей.

Пища

По сообщениям, мировой рынок мяса халяль оценивается в миллиарды долларов. Говоря об адабе потребления, Коран приводит понятия «халяль» (дозволенное) и «тайиб» (чистое, хорошее), иными словами, ссылается на закон и этику (2:168). В расчет следует брать обе категории.

Мусульмане добиваются легализации процедуры убоя животных, соответствующей предписаниям исламского закона. При этом их не тревожит недостойное обращение с животными и ужасные условия их содержания в некоторых местах. Но ведь очевидно, что исламу важны не только правила потребления пищи, он заботится обо всей экосистеме. Существует адаб обращения с животными и другими созданиями Творца. Возможно, мясо и халяль, но можем ли мы с уверенностью утверждать, что наши действия – или бездействие – в ответ на жестокость по отношению к животным, отвечают исламу?

Финансы

В последние двадцать лет в мире интенсивно развивается такое явление, как «исламские финансы», призванные обслуживать потребности мусульман, которые чтут заповеди своей религии. К услугам «исламских финансов» эксперты по шариату, готовые дать оценку контрактам и транзакциям на предмет соответствия исламскому закону. Однако если вглядеться пристальнее, то за всем этим нельзя не заметить все ту же неолиберальную капиталистическую концепцию, но только формально легализованную как «исламская».

Более глубокие вопросы об экономической справедливости, равном распределении материальных благ, доступе к капиталам, этической подоплеке коммерческих сделок (например, о содержании вредных веществ в стройматериалах) никто не задает – как и в традиционном финансовом секторе. Богатые обогащаются, бедные беднеют во имя капиталистического «свободного рынка» или во имя «шариатской финансовой системы».

Даже Франция, этот бастион секуляризма в Европе, упорно добивается внедрения правовой базы для функционирования исламских финансов. Нынешняя директор Международного валютного фонда Кристин Лагард (Christine Lagarde) на посту министра финансов Франции отстаивала исламские финансы. Думаете, ее искренне волновала этическая сторона альтернативной экономической модели, или это просто была попытка привлечь инвестиции из Ближнего Востока и спасти обваливающийся евро? Спрашивается, что исламского в «исламских финансах», кроме попыток использовать юридические лазейки, чтобы поставить штамп «соответствует шариату»?

Искусство и культура

Музыка занимает первые позиции на культурном поле и охватывает своим воздействием миллионы людей. Музыка вездесуща. Благочестивые мусульманские музыканты занимаются производством «исламской музыки» как альтернативы массовой культуре. Однако все та же одержимость «звездами» и другие элементы поп-культуры присущи исламской шоу-индустрии в не меньшей степени, чем мировому шоу-бизнесу.

Искусство продолжает работать все в той же духовно обедненной и насквозь коммерциализированной среде современного гедонистического образа жизни.

С точки зрения ислама, искусство является неким духовным опытом, а не актом, направленным на самоудовлетворение или развлечение. Вероятно, само исполнение песен, заставляющих задуматься об исламе, и можно считать халяль, но если сам процесс подчинен правилам доминирующей культуры, двигатели которой это стремление к славе, материализм и потребление, то можно ли говорить о том, что эта практика «исламская»?

 

Этические положения ислама

Суть ислама заключается в его этических положениях. Адаб (этика помыслов и поведения), ихсан(духовное совершенство) и ахлак (нравственная целостность) – три важных понятия, часто встречающихся в исламских писаниях. Они говорят о глубинных качествах того или иного поступка или состояния и нравственной подоплеке поведения, которые значат больше, чем простое следование ритуалам.

Коран гласит:

«Благочестие состоит не в том, чтобы вы обращали ваши лица на восток и запад. Но благочестив тот, кто уверовал в Аллаха, в Последний день, в ангелов, в Писание, в пророков, кто раздавал имущество, несмотря на свою любовь к нему, родственникам, сиротам, бедным, путникам и просящим, расходовал его на освобождение рабов, совершал намаз, выплачивал закят, соблюдал договора после их заключения, проявлял терпение в нужде, при болезни и во время сражения. Таковы те, которые правдивы. Таковы богобоязненные» (Коран, 2:177).

Таким образом, благочестие (бирр), это синтез веры, поклонения, нравственности, социальной справедливости и внутренней духовной силы.

«Я был послан, чтобы усовершенствовать нравы», — сказал Пророк Мухаммад (мир ему и благословение).

У него была этическая миссия: сделать нас лучше как верующих и как людей. Пророк напоминает, что при жертвоприношении кровь и плоть животного не достигает Бога, но до Него доходят наши искренние намерения.

Богобоязненность заключается не столько во внешней, видимой набожности, сколько в духовном состоянии сердца и этических мотивах поступков. Однако мы забыли об этой стороне адаба и давно привыкли к поверхностному подходу к этике и праву.

Это та самая «утрата адаба», о которой красноречивой писал один из ведущих мусульманских философов современности Саид Накиб аль-Аттас (Sayyid Naquib al-Attas).

В его интерпретации адаб в его универсальном глубинном значении — это «распознание и признание той действительности, что знание и бытие иерархически упорядочены по различным разрядам и степеням, и особого места каждого в этой действительности в соответствии с его физическими, интеллектуальными и духовными способностями и потенциалом».

 

Постисламизация

Вот уже сорок лет на фоне так называемого «дискурса Фарука» наблюдается процесс исламизации (по имени доктора Исмаила Фаруки (Ismail Faruqi), который заговорил об исламизации различных областей знаний). Это привело к добавлению определения «исламский» ко многим гаманитарным дисциплинам и областям знаний и возникновению таких понятий, как «исламская социология», «исламская медицина», «исламская политика», «исламская экономика», «исламский менеджмент» и пр. Сейчас уже есть сомнения, что это интеллектуальное начинание принесло много плодов.

В то же время целесообразно заметить, что дискурс исламизации потерпел провал не только потому, что не стал властителем дум, но и потому, что не вернул исламскому дискурсу его качество нравственного камертона. Мы не нуждаемся в «исламизации» каких-то областей жизни. Наша задача – «этизация» действительности в соответствии с исламскими принципами. Если ислам есть синоним этики, то в этом контексте дискуссия носит чисто терминологический характер.

При этом следует уточнить, что есть и исключения, и несложно признать правоту того утверждения, что исламская философия, исламское искусство, исламская духовность и исламская этика имеют достаточно глубокую интеллектуальную основу и традиции, чтобы название «исламские» считать оправданным в их отношении. В этих видах искусства, философии, духовности и этики существуют определенные черты, которые делают определение «исламские» вполне справедливым.

В частности, достойна похвалы попытка марокканского философа и ученого доктора Тахи Абдур Рахмана (Taha Abdur Rahman) творчески переосмыслить исламскую этическую теорию, отталкиваясь от исламской духовно-мистической традиции. Именно такой тонкий метод внедрения дискурса в нашу образовательную традицию (тасиль), при этом выражая его языком, близким нашей современной действительности (таусиль) – одна из ключевых задач, стоящих перед адептами современного исламского дискурса.

 

Что значит «исламский»?

Так какую же идею или поступок можно называть «исламскими»? Ограничимся ли мы писаниями как источником правовой силы или будем равняться на этическую перспективу? В этом отношении обычно существуют два лагеря: одни хотят исламизировать все на свете, другие прячут за словом «исламский» комплекс неполноценности или видят ограниченную роль религии в общественной жизни.

Хотелось бы заявить, что понятие «исламский» имеет как правовое, так и этическое измерения. Если речь идет о допустимости с точки зрения закона, то мы имеем дело с «халяль», но только при подкреплении этическими нормами ислама, мы можем называть это «исламским».

Право и этика – две стороны медали и зависят друг от друга, будучи одним целым. Традиция не делает между ними различия, поэтому имам Абу Ханифа определял фикх как «знание своих обязанностей». Это определение охватывает обе стороны – правовую и этическую.

Интерпретация слова «исламский» также требует признать, что хотя высшая цель ислама, как и других монотеистических религий, это духовный поиск человеком божественного, ислам не сторонится того, чтобы дать понимание мирской жизни. В некоторых случаях это понимание детализировано и зафиксировано в писании – например, такие области, как брак,  развод, наследование, торговые сделки. В других областях – таких как человеческий разум, коллективная мудрость и опыт – ислам предоставляет человеку самому лавировать среди жизненных перипетий, руководствуясь только общими принципами и максимами из Корана.

Возьмем, к примеру, политику и управление. Что в них исламского? Что говорят о них Коран и хадисы, чтобы мы называли их «исламскими»? На самом деле очень мало, если принимать во внимание прямые указания. Однако политика и управление, несущие благо, можно назвать исламскими.

Руководствуясь этой логикой, любая идея или поступок, не противоречащие исламским принципам, законам и этике, могут считаться «исламскими», даже если ислам не является их источником. В этом свете попытки многих ответственных граждан привлечь внимание общественности к глобальному потеплению и изменениям климата –  это «исламская» инициатива, т.к. является проявлением экологической этики Корана.

Например, песню легендарного исполнителя и автора Майкла Джексона (Michael Jackson) Man in the Mirror (Человек в зеркале), можно назвать глубоко «исламской», так как она отражает идею личностного роста в соответствии с кораническими принципами.

Предложение профессора Тарика Рамадан (Tariq Ramadan) различать «адаптационную» и «трансформационную» реформы тоже связано с дискурсом о ликвидации разрыва между правом и этикой. Если мы просто пытаемся привести свое существование в соответствие с окружающей реальностью, адаптироваться к ней, то нам достаточно одного фикха. Но если мы стремимся ответить на вызовы, изменить, скорректировать реальность, то нам нужен этический конструкт, от которого сможет отталкиваться наш преобразующий, трансформирующий взгляд на общество. Таким образом, из пассивного наблюдателя ислам превращается в активного участника.

В исламе этические нормы черпаются из Корана и Сунны, они переплетены с преданием и представлениями общества о нравственности, а также с прочной интеллектуальной традицией, примерами которой являются Аль-Мухасиби, Аль-Туси, Мискавайх, Исфахани, Аль-Фараби, Аль-Газали, Ибн Рушд, Фахр аль-Дин ар-Рази и Шах Валиуллах.

Таким образом, этическая традиция ислама находит богатое выражение в полуторатысячелетнем историческом опыте. Мы искренне надеемся, что современные мусульманские ученые примут вызов и ответят на стоящую перед ними задачу переформулировки дискурса о макасиде и этике, и помогут возрождению этической сути ислама в XXI веке.

Источник: CILE Center