Коран
Магди Абдельхади (Magdi Abdelhadi)
История евреев в Тунисе насчитывает не одно столетие: евреи жили в Северной Африке еще до прихода сюда христианства и ислама. Община знала и хорошие, и трудные времена, когда ей приходилось терпеть дискриминацию. Но теперь она оказалась на грани исчезновения.
Из 100 тысяч евреев, проживавших в Тунисе до 1948 года, когда был создан «Израиль», на сегодняшний день в стране осталось не больше полутора тысяч.
«Около 15 лет назад мы начали говорить о еврейской общине в прошедшем времени», – рассказывает Жакоб Лелуш (Jacob Lellouche), единственный еврей, попытавшийся – безуспешно – получить место в ассамблее, разрабатывающей проект новой конституции Туниса.
Однако мрачные мысли о будущем не мешают ему быть мечтателем. И главным предметом его мечтаний является небольшая вилла в приморском пригороде столицы Ла-Гулетте.
Этот двухэтажный дом в колониальном стиле с синими железными воротами примечателен тем, что здесь находится «Ресторан мамаши Лили». Лили – 85-летняя мать Лелуша и шеф-повар.
«Она – сердце и память еврейской кухни в Тунисе», – говорит Лелуш.
В 1978 году он уехал во Францию, где изучал маркетинг и экономику, а в 1996 году решил вернуться на родину, поселился вместе с матерью и создал «последний кошерный ресторан в Тунисе».
«Я приглашаю наших клиентов в культурное путешествие… в старый еврейский дом с еврейской мамой на кухне», – объясняет он.
«Она разговаривает с клиентами, как еврейская мать разговаривает со своими детьми. “Не солите, будет невкусно… С вас уже довольно, не заказывайте это”», – говорит он, хрипло смеясь.
По словам Лелуша, повсюду в Тунисе есть следы еврейской культуры: в музыке, ремесле, литературе, названиях. Он надеется, что в один прекрасный день все тунисцы поймут, что у них общая история и культура, несмотря на различные религии.
Лили на кухне. Она сидит на низком стуле. Перед ней котел с бамией – сегодня это блюдо дня.
Сверкая карими глазами, она говорит громким голосом, в котором безошибочно угадывается привычка командовать. Как большинство жителей Туниса, она одинаково свободно говорит по-французски и по-арабски, то и дело чередуя один язык с другим.
Лелуш предрекает, что жизнь евреев в Тунисе подходит к концу. Тем не менее, они останутся на острове Джерба, полагает он.
В нескольких кварталах от ресторанчика стоит современная синагога Бейт-Мордехай. Здание трудно отличить от обычного жилого дома, которые во множестве ютятся по сторонам узкой улицы.
Когда мы прибыли, здесь шла вечерняя молитва. Атмосфера в храме теплая, неформальная. Взрослые молятся, дети бегают рядом. Приход небольшой, кто-то принес с собой пирог, чтобы угостить всех после молитвы.
«Мы хотим видеть Тунис открытым, современным государством со всем, что мы видим в Западной Европе. Мы хотели бы быть как современный мир» – говорит 39-летний бизнесмен Элли Аттун (Ellie Attoun).
Когда «нашлась небольшая часть тунисцев, которые были против современности, к которой стремилось большинство», я передал эти опасения Рашиду Ганнуши (Rachid Ghannouchi), лидеру движения «Нахда» – умеренной происламской партии, возглавляющей нынешнее коалиционное правительство.
Ганнуши ответил, что законы Туниса запрещают призывы к насилию в отношении какой бы то ни было группы. По его словам, он уже заверял представителей еврейской общины в том, что виновные будут отданы под суд.
Никто из тех, с кем я говорил, не сказал, что хочет уехать из Туниса.
В синагоге в Ла-Гулетте Аттун сказал мне, что учился во Франции, но, как большинство членов его семьи, вернулся в Тунис из любви к родной земле.
Некоторые из его многочисленных родственников живут в «Израиле», но лично у него нет планов куда-то уезжать.
«Мы, я и мои дети, – тунисцы. Тунис – это наша страна».
Источник: BBC
Добавить комментарий