Коран
В эпоху будильников и смартфонов хранитель тысячелетней традиции – это местный герой, хотя он и другой веры.
Квартал Аббуд в историческом центре Акко (по-арабски Акка) погружен в сон, слышен только шум прибоя, бьющего о западную стену города. В 2 часа ночи на входе в квартал появляется Михель Аюб (Michel Ayoub). На нем традиционная сирийская одежда (по-арабски «шами»), в руках бубен и палочка.
Как только часы показывают ровно 2 часа, он делает глубокий вдох, три раза громко ударяет в бубен и начинает петь по-арабски: «Спящие, проснитесь, покажите свою преданность Аллаху, вставайте на утреннюю трапезу». После этого он опять трижды бьет в бубен.
Так, распевая и стуча в бубен, он медленно идет по улицам Аббуда.
Михель Аюб – машарати, человек, который в рамадан будит правоверных перед рассветом, чтобы они не проспали последнюю трапезу перед днем поста. Более десяти лет назад он добровольно взял на себя обязанность хранителя тысячелетней традиции.
«Я жду Михеля каждый год, это часть нашей традиции», — говорит Мухаммад Омар (Mohammed Omar).
Он издалека услышал голос машарати и вышел на улицу с матерью и ребенком.
«Некоторые крепко спят и ничего не слышат. Его никто не заставлял – он сам решил взять на себя это хорошее дело, поэтому его все уважают».
Он действительно не обязан ни по закону, ни по вере. Вообще, Аюб — христианин и живет в Макре — городке со смешанным христианско-мусульманским населением на востоке Акко. Ему 40 лет, он холостяк и зарабатывает на жизнь строительством. Он говорит, что ему нравится быть машарати, и он не чувствует никакого эмоционального или религиозного барьера.
«Наоборот, я считаю, что это шаг к объединению людей, он символизирует нашу дружбу и нашу жизнь одной общиной. Мы принадлежим к одному народу и, в конце концов, молимся одному Богу»,— говорит он.
Одетый в свой «рабочий» костюм – черные брюки, плоские черные башмаки и белую рубашку с нарядным красным жилетом – Аюб не пропускает ни одной ночи. Голову он повязывает белой куфией, на плечи тоже набрасывает куфию – черно-белую палестинскую. В руках у него неизменный бубен и палочка. Наряд ему сшила одна друзская женщина из деревни Ярка.
«Это тоже символизирует наши добрые отношения», — считает он.
Его вероисповедание никогда не вызывало негативной реакции:
«Все относятся с уважением, поддерживают. Я хожу по разным городкам, не только Акко. Иду через Макр, мою деревню, соседнюю Джадейду, потом через Абу-Снан. Иногда меня приглашают в другие деревни, людям нравится эта традиция».
Несколько лет назад об Аюбе узнали в других странах. Арабские телеканалы рассказали о христианине-машарати из Галилеи.
«Возможно, из-за катастроф и войны в нашем регионе это приобретает какое-то особое значение и важность. Люди видят: не нужно бессмысленно убивать друг друга, можно жить вместе», — говорит он.
Согласно сунне, первым муэдзином в исламе был Билял ибн Рабах, живший в VI-VII вв. Своим звонким голосом он будил верующих на намаз. С тех пор роль машарати передавалась из поколения в поколение, пока в IX веке не стала официальной профессией: на время рамадана на каждый квартал назначался свой машарати.
С тех пор как Аюб взял на себя эту роль, он выучил разные палестинские и сирийские мелодии, а некоторые придумал сам и исполняет их с большим успехом. Чтобы послушать его пение, люди выходят на балконы, машут ему, кто-то выходит пожать руку, некоторые даже снимают на мобильные телефоны и делают селфи с местной «звездой».
«В наше время, если у вас есть смартфон и будильник, зачем вам такой человек как Михель, чтобы вас будить? Но посмотрите, как замечательно просыпаться под такой голос в атмосфере старого Акко с его улочками, древними камнями и стенами. Это выглядит и звучит великолепно! Его голос разносится далеко вокруг», — говорит житель старого города Сулейман Аскери (Suleiman Askeri).
Возле некоторых домов Аюб останавливается: он знает хозяев и называет их по именам.
«Абу Марван, просыпайся!», — кричит он рядом с одним домом. «Йалла, йалла!, — доносится в ответ громкий голос, — Аллах, благослови Пророка Мухаммада!».
Обойдя весь Аббуд, Аюб идет дальше в квартал Шейх-Абдаллах. Там на крыльце одного из домов стоит Хаджа Умм-Билял (Hajjah Umm-Bilal) с семьей.
«Я жду тебя уже час, Михель. Я должна тебя видеть и слышать каждый рамадан», — говорит пожилая женщина в платке. «Зайди, поешь», — приглашает она.
Но Аюб вежливо отказывается: ему нужно обойти еще несколько кварталов, а пост уже скоро.
Свой обход старого Акко Аюб заканчивает у дома Ахмеда Аскери, брата Сулеймана. Здесь уже накрыт стол. Теща Ахмеда, Тахрир Аккар (Tahrir Akkar), зовет Аюба поскорее приходить снова, если можно, в пятницу.
«Мы хотим, чтобы на тебя посмотрели дети, а, может быть, прошлись с тобой», — говорит она.
«Это важно, это создает особое настроение и атмосферу, дети узнают, как это было раньше, что не всегда были часы и телефон», — объясняет она.
Аюб согласен:
«ИншаАллах, я приду в пятницу и на следующей неделе», — обещает он.
Он идет к своей машине, вокруг него собрались дети. Самый младший обращается к приятелю:
«Правда, что он христианин?».
Приятель шикает на него:
«Как тебе не стыдно? Это Михель, какая разница, какой он веры?».
Источник: Haaretz
