Потерянный народ Сочи

 

В 1860-х годах, после изгнания царскими войсками из Сочи, черкесы поселились в Сирии, «Израиле», Иордании. Сейчас, вновь вынужденные бежать от войны в Сирии, они добиваются от мира признания их как народа, который имеет право на возвращение на родину.

На Ближнем Востоке найдется немного поклонников зимних видов спорта, так как местные жители больше привыкли к песку, чем к снегу, но представители одного из самых малоизвестных народов региона внимательно следят за ходом Олимпийских игр.

В середине XIX века черкесский народ был безжалостно выдворен царскими войсками с черноморского побережья Западного Кавказа, поэтому понятно, что диаспора, в основном рассеянная на территории Сирии, Иордании, Турции и «Израиля», не может остаться равнодушной к избранию Сочи местом проведения зимней Олимпиады.

Некоторые черкесы даже полагают, что эти Олимпийские игры были спланированы, чтобы посильнее задеть их раны.

«Это все равно, что проводить Олимпиаду в Аушвице», - написал в Твиттере один молодой черкесский активист.

Лыжный комплекс «Красная поляна» был специально построен на месте, где разыгралась последняя легендарная битва черкесов, а блестящая новая сочинская набережная находится там, откуда те из них, кто выжил после опустошительной русской военной кампании, отправились в изгнание к берегам Османской империи.

Но самое невыносимое для народа, история которого была едва не полностью перечеркнута, это то, что символическими «хозяевами» Олимпиады являются не они, коренное население этих мест, а казаки, сыгравшие главную роль в изгнании черкесов с родной земли.

«Мы – коренной народ, но никак, ни в каком качестве не участвуем в этой Олимпиаде», - говорит активистка кампании No Sochi Тамара Барсик (Tamara Barsik), которая пытается поведать миру о бедствиях черкесского народа из Нью-Джерси.

И новые тяготы, выпавшие на долю диаспоры, лишь подогревают ее решимость добиваться возвращения на родину.

Спустя 150 лет после того, как (лишившись своей земли) многие черкесы обрели приют в Сирии, им снова пришлось обратиться в бегство из-за войны, и они видят в этом печальную закономерность.

«Я считаю, что сирийским черкесам война обходится даже дороже [чем другим сирийцам], потому что они уже переселялись раньше. Мы потеряли две родины: одну - на которой родились и выросли, и вторую – нашу исконную», - говорит Лина Шагудж (Lina Shagouj), которая в конце 2012 года бежала в Турцию из Алеппо после того, как прямо перед ее небольшой швейной мастерской солдаты изувечили и убили неизвестного молодого человека.

Но жизнь черкесов в Сирии была трудна и до войны.

Османские правители поселили выносливый кавказский народ на Голанских высотах, и когда в 1967 году началась война с «Израилем», большинство черкесских деревень были уничтожены, а их жители эвакуированы в своего рода демилитаризованную зону, охраняемую ООН.

Все черкесы – суннитские мусульмане, но некоторые происламские движения сирийской оппозиции подозревают этот народ, численность которого едва превосходит 100 тысяч человек, в солидарности с правительством Башара Асада наряду с мусульманами-алавитами, христианами и друзами.

Тому, что они поддерживают какую-то одну сторону, нет никаких доказательств, хотя многие молодые черкесы служат в армии, и среди 130 тысяч жертв войны – сотни представителей этого народа.

Несколько тысяч сирийских черкесов подали заявления на получение российской визы и вида на жительство, однако Москва не в восторге от их намерения вернуться в Сочи и его окрестности, поэтому с оформлением документов не торопится.

Джемал Исхак (Cemal Ishak) до бегства в Стамбул в начале 2012 года жил в Дамаске и не хочет никуда ехать.

«Какая разница между режимом Асада и режимом Путина?» - говорит он: «Нам нужно либеральное правительство, которое уважало бы все народы. Кроме того, наша земля все равно находится под контролем Путина».

Чеченские активисты утверждают, что в 1864 году Россия совершила геноцид их народа, и хотя многие ученые не торопятся называть те события именно этим словом, личная переписка русского боевого командования, сохранившаяся в архивах Грузии, свидетельствует об имевших место систематических убийствах массового масштаба.

«Черкесы – как и чеченцы, ингуши и дагестанцы – имеют законный набор исторических претензий, которые, к сожалению, очень не многие русские начинают признавать», - говорит преподаватель международных отношений Джорджтаунского университета Чарльз Кинг (Charles King).

Около 10% черкесов – народа численностью приблизительно 7 миллионов человек – проживает в трех полуавтономных республиках в составе РФ, однако там слишком малочисленны, чтобы иметь какую-то власть.

По данным Human Rights Watch, притеснения черкесов, проживающих в России, продолжаются. Во время предолимпийской волны гонений на диссидентов были арестованы не менее 40 черкесов, из них около 30 – за участие в манифестации с плакатами «Сочи – земля геноцида».

Однако российским черкесам, видимо, больше повезло, чем их родственникам на Ближнем Востоке – многим из них приходится справляться с побочными результатами сирийского конфликта.

В Турции живет крупнейшая в мире черкесская община численностью от 2 до 5 миллионов человек, но так же, как и Иордания, Турция прилагает все усилия, чтобы сдержать массовый приток  беженцев, среди которых большинство не имеет при себе ничего, кроме личных вещей.

Местное население с готовностью принимает дальних родственников, те, у кого есть пустые квартиры, уступают их чужестранцам, как в случае Джемаля Исхака, но никто не рассчитывал, что бегство сирийцев достигнет таких масштабов.

И это притом, что еще недавно турецкое государство ущемляло черкесов.

«Нам не разрешали использовать традиционные имена, потому что они звучат не по-турецки и не вписываются в турецкую идею», - говорит уроженец Стамбула Сенджер Шумаф (Sencer Shumaf), чью семью вынудили изменить фамилию на Бусун.

Аналогичная история происходит с черкесами и в Сирии: фамилию Лины Шагудж изменили на «Закария».

На протяжении почти всего ХХ века в турецких школах запрещали изучение черкесского языка и избивали детей за непослушание. Общины постепенно расщепляли на все меньшие ячейки, при этом в деревнях вывешивались предупреждения о запрете говорить на черкесском в общественных местах.

«Они должны были забыть свою черкесскую культуру и стать турками», - говорит специалист по Кавказу Уолтер Ричмонд (Walter Richmond) из Западного колледжа в Лос-Анджелесе.

Исторически сложилось так, что черкесам, живущим в Иордании, повезло больше других. С первых дней они наладили прочные связи с хашимитскими монархами, и поэтому с давних пор пользуются покровительством двора. Так, в качестве признания их преданности, личная охрана короля до сих пор состоит из черкесов.

Однако сегодня некоторым черкесам кажется, что их положение становится все менее устойчивым.

«Мы счастливы, мы любим Иорданию, но жизнь здесь становится для нас все труднее, и народ всегда думает о возвращении на родину», - говорит Имад Шубсаг (Emad Shubsagh), который, как многие черкесы, работает при дворе, и в 1993 году был выдворен из России, куда ездил на учебу.

Частично подозрения к народу связаны с их связью с «Израилем».

5 тысяч черкесов живут в двух деревнях на севере страны, недалеко от Галилейского моря. Они пользуются доверием властей и могут относительно беспроблемно пересекать границу, что зачастую вызывает недоумение и подозрение иорданцев.

Однако, что действительно их выделяет – это внешний вид и традиции.

У некоторых черкесов очень светлая кожа и волосы, голубые глаза, и, естественно, это отличает их от большинства арабов. Многие из них пьют спиртные напитки, легко общаются с представителями противоположного пола и привыкли к обильной и калорийной пище, традиционной для кавказских пастухов, например, к чаю с маслом, солью и перцем.

«Это все, что у нас есть. У нас нет страны», - говорит Имад, пока мы смотрим выступление молодых черкесов, исполняющих национальный танец. Лучше всего описать его как захватывающее зрелище – нечто среднее между балетом и шумной игрой, исполняемое на сцене зала, недалеко от королевской резиденции в Аммане.

Черкесы чрезвычайно дорожат своими традициями, многие черкешенки стали носить хиджаб, «чего никогда не было раньше», как сказала Мериса Хурма (Merissa Khurma), ранее работавшая на королевскую семью, а теперь организовавшая футбольную лигу в лагере беженцев в Заатари, что на сирийской границе.

Страх перед ассимиляцией заставляет большинство черкесов жить тесными обособленными общинами, что дополнительно питает античеркесские настроения и подозрительность к их традициям.

«Но мы должны так жить, иначе наша культура исчезнет», - говорит Имад, указывая на ряд лавок, выстроившихся в зеленом черкесском квартале Аммана: «Либо так, либо мы должны вернуться в Сочи, а это проблематично».

Источник: The Daily Beast Company LLC