Коран
Элла Каллан (Aela Callan)
Религиозная и расовая ненависть продолжает кипеть в Мьянме – стране Юго-восточной Азии, недавно освободившейся от десятилетий деспотичного военного правления.
Оптимизм по поводу реформ в стране быстро затухает, поскольку жертвами напряженности между буддистским большинством и мусульманским меньшинством, стали 250 человек, более 140 тысяч покинули свои дома.
Свобода слова новых свободных СМИ быстро трансформировалась в язык вражды, не признающий умеренных голосов. Есть мнение, что десятилетиями подавляемые предрассудки разжигаются в интересах правящих кругов, чтобы сорвать переход страны к демократии.
Пока лидеры и умеренные политики не заговорят, будут слышны только самые громкие и самые крайние мнения. Пока страна не примет свое многообразие, не увидит в нем свою силу, мир и стабильность будут недостижимы.
Сторонница демократических реформ Аун Сан Су Чжи (Aung San Suu Kyi) писала об освобождении от страха, но может ли Мьянма теперь освободиться от ненависти?
Журналисты еженедельной программы телеканала «Аль-Джазира» 101 East о событиях в Азии приехали в Мьянму, чтобы расследовать, не разыгрываются ли здесь темные схемы и не столкнулась ли страна с более фундаментальной проблемой – кризисом национальной идентичности.
Далее текст Элла Каллан (Aela Callan), независимой журналистки для «Аль-Джазиры»
Он говорил, глядя поверх своей газеты, прищурившись, как будто пытался заглянуть нам внутрь. Спросил, не мусульмане ли мы – я и мой напарник. Устав от двух дней перехода по удивительным горам в штате Шан, Мьянма, мы, наконец, достигли буддистского монастыря, и когда нам оставалось всего несколько шагов, хлынул ливень. Мы надеялись найти здесь пристанище на ночь.
Наш гид заахал: «Нет-нет, я сказал ему, что вы христиане…».
«Но я не исповедую никакую религию», – настаивала я, раздраженная уже тем, что меня просто спросили.
В Мьянме прежде чем спросить имя, спрашивают «Откуда вы?». Затем, в зависимости от ответа, делают выводы о вашей религии. Это часть дедуктивного метода, принятого во многих культурах. Если я говорю, что австралийка, это должно значить, что я христианка.
Свобода от ненависти затрагивает одну из самых сложных тем, которые я открыла для себя за 10 месяцев жизни в Мьянме и более четырех лет репортажей оттуда.
При всей своей западной чувствительности я пыталась понять, что стоит за невероятным расизмом и грубой религиозной дискриминацией, с которыми ежедневно сталкивалась.
Можно привести простейший пример: изначально словом «калар» в Мьянме называли иностранцев, теперь почти исключительно – темнокожих мусульман. Часто с долей презрения его употребляют местные общественные деятели, после отмены цензуры оно процветает на Фейсбук.
Я была поражена, когда в разговоре за обедом услышала от своих друзей, борцов за демократию в Мьянме, что мусульмане без конца плодятся и расширяют свои бизнес-империи за счет исламских финансов, и все это их заговор по захвату страны.
Людей, которым с детства прививали политкорректность и презрение к расизму, это шокирует. Но я хотела не опровергать подобные заявления, а понять, почему люди, избавившись от десятилетий репрессий, теперь обрушились на своих соотечественников.
Лучшее объяснение, которое я могу предложить – это кризис национальной идентичности. Что значит быть жителем Мьянмы – этому никогда не давалось четкого определения, и это заметно по многим признакам.
Правительства, сменявшие друг друга после периода колониализма, в том числе, хунта, продвигали идею о буддистской Мьянме. Это исключало сотни разнообразных этнических и религиозных групп, составляющих существенную часть населения страны – какую именно никто не знает, потому что десятки лет здесь не собирали четких данных о составе населения.
В отсутствие четких цифр, определяющих этнический состав страны, иррациональные страхи не опровергнуть ясными и логическими фактами. Некоторые полагают, что мусульманское население насчитывает 5%, некоторые – 25%.
В открытом обществе, стремящемся к демократии, демография тоже имеет значение для политического ландшафта. И это еще один грустный момент, особенно в штате Ракхайн на западе страны, где этнические бирманцы считают, что меньшинство рохинья пытается вытеснить их за счет высокой рождаемости.
В удостоверениях личности в Мьянме мусульман часто идентифицируют как иностранцев – бенгальцев, пакистанцев, индусов, независимо от того, как долго они или их предки жили в Мьянме. Выбор часто носит случайный характер, при этом расу и религию указывают вместе, что создает впечатление о том, что это одно и то же.
Это глубоко ошибочная система, в результате которой людей, которые никогда не были в Индии, называют индийцами, а члены одной семьи могут оказаться выходцами из разных азиатских стран, потому что они мусульмане.
Убежденность, что мусульманин значит «другой» легко прижилась, независимо от этнической принадлежности, пропагандируемая местными монахами, которых в стране почитают как нравственный авторитет. В частности, беззастенчивой националистической пропагандой занимается печально известная теперь группа «969».
Но все было бы гораздо проще, если бы проблемы Мьянмы можно было решить, заставив замолчать нескольких монахов. Достаточно было одного росчерка пера замредактора журнала Time, чтобы в июльском выпуске авторитетного лидера этой организации Вирату (Wirathu) окрестили «лицом буддистского терроризма». Неудивительно, что многие восприняли это как прямой выпад не только против буддистов, но и против Мьянмы в целом.
Мы можем хоть целый день спорить с Вирату и его ненавистническими аргументами. Виновен он или нет, зависит от того, считаете ли вы его нападки на мусульман подстрекательством к насилию. Но главное, что его идеология находит отклик. И этот отклик так велик, потому что устраивает большинство людей в Мьянме.
Индусы, в том числе множество мусульман, были завезены британцами в колониальные времена и их отнесли к более высокому социальному рангу, чем легко вызвали недовольство – неважно, что другие группы мусульман жили в стране до англо-бирманских войн.
Как ни печально, но после статьи в Times у буддистов в Мьянме развивается «оборонительный» менталитет, они считают, что статья – это тоже часть мусульманского заговора. Представителям местных и международных СМИ угрожают, нападают на персональных страницах Фейсбук, взламывают их веб-сайты, во время протестов несут плакаты с их замазанными изображениями. Печально и тревожно видеть, как люди, которые так долго боролись за право голоса, теперь сами атакуют свободные СМИ.
Во время съемок программы «Свобода от ненависти» буддисты и мусульмане постоянно снимали меня на видео из страха, что их неправильно процитируют или неправильно поймут. Это понятная реакция, однако, я не могла не отметить иронии в том, что раньше за мной следили и записывали власти, а теперь то же самое делает широкая публика освобожденной Мьянмы.
Во время моего общения с группой «969» один монах спросил меня, откуда я, и указал, что бывший австралийский премьер-министр сказал мусульманам, что они должны принять законы страны или убраться домой. Несмотря на то, что он перепутал несколько важных деталей, я согласилась с тем, что когда речь заходит об иммиграции, многие страны выражают далеко не похвальное отношение. Я сказала, что в многообразии заключается сила Австралии. Оптимист во мне предпочитал думать, что потребовались годы со времен моих дедов и родителей, чтобы сформировалось это мнение – возможно, точно так же может измениться и Мьянма.
Расизм везде уродлив, но в Мьянме он воспринимается особенно болезненно, потому что это страна, которая впервые за десятки лет начала подавать надежду. Иностранные СМИ, естественно, реагируют на то, что происходит в свободной с недавних пор стране. После шокирующих погромов на религиозной почве послание ненависти из уст монахов или страниц Фейсбук слышно особенно хорошо.
Но, в конце концов, Мьянма – это страна, где средний уровень образования составляет пять классов, монахи пользуются беспрекословным авторитетом, и десятки лет пропагандистской лжи вскормили культуру, которая обеспечивает процветание теорий заговора как ни одна другая.
Сейчас перед населением Мьянмы стоят трудные вопросы. Движется ли страна к модернизации, может ли она обратить различия в преимущества и использовать их себе во благо? Или она позволит ненависти и страху обременить ее восхождение?
Жду того дня, когда народ Мьянмы сможет сам себя спросить: «Откуда ты?» и подумать, как многообразие может помочь зарождающейся демократии, а не тормозить ее.
Источник: Islamic News Daily
