Ислам: чтобы невидимое стало видимым

Ямин Макри (Yamin Makri)

 

На фоне дефицита видимости, который порождает презрительное отношение и гипервидимость эго, разрушающих наше бытие, на фоне светскости, которая провозглашает себя исламофобской, и логики купли-продажи, которая заняла прочное место в нашей жизни, нам нужно найти путь объективности и умиротворения. Действительно, диалектика явного и сокрытого, видимого и невидимого, конкретного и абстрактного — это одна из констант Ислама.

Так, Коран гласит:

«Это Писание, в котором нет сомнения, является верным руководством для богобоязненных, которые веруют в сокровенное, совершают намаз и расходуют из того, чем Мы их наделили, которые веруют в ниспосланное тебе и ниспосланное до тебя и убеждены в Последней жизни. Они следуют верному руководству от их Господа, и они являются преуспевшими» (Коран, 2:2–5).

Таким образом, мы — община, которая верит в сокровенное и живет с этой верой, и вся наша земная жизнь, наш путь к преуспеянию — это путь к тому, чтобы сделать явной, видимой и конкретной нашу веру в сокровенное, невидимое, в то, что может казаться слишком абстрактным.

Таким образом, согласно этим аятам, преуспеть — значит «сделать явными» нашу веру в Бога (Невидимого) и нашу веру в будущую жизнь с помощью видимых актов, таких как молитва, и конкретных действий, таких как раздача милостыни.

Вся исламская этика и метафизика пребывают в этой постоянной диалектике, в непрестанном движении между явленным (т. е. явным) и сокрытым. При этом явленное — это, прежде всего, часть сокрытого, а  Истина — всегда в чем-то большем, нежели очевидное.

И нередко нужно даже сокрыть/обойти очевидное (внешнее, видимое), чтобы привлечь наше внимание к чему-то сокровенному (внутреннему, невидимому). Рассмотрим с этой точки зрения такие обязанности мусульман, как благотворительность и хиджаб.

Согласно исламской этике, пожертвование должно совершаться по возможности незаметно, т. е. быть как можно менее видимым, потому что помимо того, что это акт милосердия, социальной солидарности, справедливости по отношению к нуждающимся, это внутренний позыв чистого сердца, который не следует выставлять напоказ.

Прячьте главное, что у вас есть в жизни, то, что хоть и невидимо, но делает вас тем, кто вы есть — чистое сердце.

Итак, необходимо обнаруживать и оживлять невидимое (веру) конкретными и наглядными деяниями (милостыня). Но нужно и остерегаться внешних проявлений и обманов этого видимого, потому что суть всегда в том, что невидимо (сердце), и в том, что кажется абстрактным (устремления сердца и чистая вера.)

Наряду с заповедью милостыни, нам велено соблюдать хиджаб, и в этом заключается божественная логика. Коран гласит:

«О Пророк! Скажи твоим женам, твоим дочерям и женщинам верующих мужчин, чтобы они опускали на себя (или сближали на себе) свои покрывала. Так их будут легче узнавать (отличать от рабынь и блудниц) и не подвергнут оскорблениям. Аллах — Прощающий, Милосердный» (Коран, 33:59).

Таким образом, сказано, что хиджаб был предписан мусульманкам, чтобы их «узнавали» и во избежание оскорблений.

Главная цель заповеди хиджаба — это самоидентификация, внешний вид, подобающий мусульманке. Быть заметной, узнаваемой, чтобы защитить себя и быть под защитой.

Кажется парадоксальным, что Аллах требует покрываться, прятаться, чтобы быть «узнанной». Так значит, можно спрятаться, чтобы стать более заметной?

На самом деле, мусульманка прячется (и защищается) от иллюзий кажущегося и видимого, чтобы привлечь внимание к реальности своего существования, менее заметной, и к его ценности. Под покрывалом прячутся не для того, чтобы исчезнуть, а чтобы показать свое существование. И поэтому в кораническом аяте употребляется слово «узнавать».

Внешний облик мусульманки как бы говорит:

«Я мусульманки и горжусь этим. Мои ценности означают: я не вру, я не обманываю, я не предам. Можете мне поверить. Я человек, который понимает важность своего бытия, своих ценностей, который отказывается восприниматься как предмет или игрушка. Поэтому не используйте меня, не играйте мной.

Я хочу, чтобы вы не считали меня кем угодно, чтобы вы понимали, что я хочу отличаться тем, что на мне нет примет иллюзорной видимости.

Я также хочу быть перед вами, чтобы вы меня знали. Если я прячу тело, то это для того, чтобы обнаружить себя, чтобы показать мою истинную сущность, чтобы в таком виде строить отношения с миром.

И я — это не мое тело, не одежда, которой я покрыта, не то, что вы видите, а моя суть, мои убеждения. Поэтому мой внешний вид для меня исключительно важен, потому что она позволяет мне быть… быть с вами, быть с Богом».

Далее аят подчеркивает, что этот внешний вид является защитой:

«Так их будут легче узнавать (отличать от рабынь и блудниц) и не подвергнут оскорблениям».

И первое из оскорблений, которые можно нанести женщине (и всякому человеку вообще) это не признавать его существование, его индивидуальность.

Рассмотрим, например, проблему изнасилования, которая не имеет ничего общего с сексуальностью, как можно было бы подумать. Изнасилование — это преступление, в котором используют сексуальность как оружие, но его цель — отрицание сокровенного внутреннего мира жертвы, ее индивидуальной ценности. Изнасилование — это, в первую очередь, акт ненависти, проявление отношений доминирования.

Во всех обществах — где женщина лишена уважения как индивидуальность или считается предметом купли-продажи — любая женщина, независимо от хиджаба, может оказаться жертвой отношений насильственного доминирования.

И первый вид защиты (конечно, не единственный) — это, прежде всего, ее способ существования и представления себя, упреждающий любое желание доминировать.

Своим поведением она говорит:

«Я не предмет и не игрушка, я честная и порядочная. И наши с вами отношения могут строиться на основе доверия и уважения.

Хочу, чтобы вы знали, какие отношения я хотела бы с вами установить. Об этом вы можете судить по моей манере одеваться: моя одежда призвана сделать меня узнаваемой, как мне предписывает Бог.

Поэтому я буду строга к себе в том, как я себя веду с вами. Но я ожидаю того же и от вас. Такое отношение ко мне будет означать, что вы цените меня как человека, а я уважаю вас, и это будет для нас настоящей защитой от любых отношений доминирования. Именно это послание я адресую, прежде всего, себе, а затем вам».

Это послание должно быть донесено до всех. Оно должно иметь наглядное выражение, быть заметным. Когда говорят о проблеме хиджаба, часто подразумевается, что речь идет о соблюдении скромности и целомудрия. Тогда как женщин, в большей степени, волнует нечто иное.

На самом деле, хиджаб — это, прежде всего, орудие борьбы с отношениями доминирования, в которые попадает женщина в социальной жизни.

Хиджаб прячет кажущееся и обнажает существующее. Он прячет тело, чтобы обнажить ценности. Он позволяет строить отношения в обществе на базе взаимоуважения, а не постоянного доминирования.

Это освобождение человека в обществе кажимости. Именно для этого хиджаб и существует, хотя сегодня некоторые видят в нем нечто разрушительное. Если так, то это разрушение внешнего и видимого, которое навязано бытию на фоне диктата кажимости.

Несомненно, вопрос хиджаба наиболее наглядно показывает отношение к видимости (заметности) Ислама. Но подход ко всем остальным вопросам, связанным с присутствием Ислама на нашей (французской – Ред.) земле, один и тот же.

В общество, которое его отвергает, Ислам приносит смысл: он хочет сделать видимой веру в невидимое, поощряет нас выходить за пределы внешнего, так как оно повреждает нашу способность распознавать сокрытое. Именно поэтому видимости Ислама всячески препятствуют.

И здесь необходимо уточнить еще раз, что видимость, заметность Ислама ставится под вопрос в значительно большей степени, чем видимость мусульман. Несомненно, видимость «чужака», «туземца», «иммигранта», «араба», «африканца» или «мусульманина» всегда представляет проблему в современном обществе, которое умеет только «поддерживать» или «быть толерантным» к различиям, но редко реально их принимает.

Но совсем другое дело, когда «мусульманин» решает отстаивать свое право на Ислам своим образом жизни и своим пониманием реальности. Потому что помимо цвета кожи, происхождения, иной исторической памяти, теперь он еще и обращается в своем сердце к иной и малопонятной вселенной, связывая ее с особыми, повседневными конкретными и наглядными ритуалами — именно это составляет суть проблемы.

Именно поэтому исламофобия — не просто вариант других форм расизма: ксенофобии, антисемитизма, негрофобии… Это нечто большее. Это, прежде всего, столкновение двух всеобъемлющих систем, претендующих на универсальность:

одна ставит Бога отдельно от всего, чтобы в итоге поставить человека-вещь на службу рыночным отношениям;

другая ставит Бога в центр всего, чтобы сделать человека-свидетеля центром творения.

Таким образом, вызов больше не должен заключаться в том, чтобы пытаться избежать дебатов или игнорировать глубокие различия. Вызов в том, чтобы сделать так, чтобы эта встреча и/или это противостояние убеждений состоялось, но это произошло мирно и при взаимном уважении.

Политические институты и СМИ все чаще критически указывают на наиболее заметные мусульманские ритуалы, но на самом деле они пытаются поставить под сомнение исламскую систему координат, в основании которой лежит вера, сокровенное, внутреннее.

Таким образом, отрицание видимости некоторых наших ритуалов или желание ее уменьшить, ведет к тому, что мы становимся все менее заметными в глазах остальных. Между тем как Другой неотделим от нашего ризвития, только в дебатах и конфронтации с ним мы обретаем ориентиры. Бог выражает это в следующем аяте:

«Если бы Аллах не сдерживал одних людей посредством других, то земля пришла бы в расстройство. Однако Аллах милостив к мирам» (Коран, 2:251).

Вот почему угроза нашей видимости в каком-то смысле ломает этот компас, позволяющий нам ориентироваться на дороге нашего поиска себя, наших отношений с Богом и миром. Это неизбежно ведет к душевной дезориентации.

А без ориентиров и компаса можно зайти не туда, потеряться. Поэтому Коран предостерегает от ошибочного курса через потерю зрения, но зрения не глаз, а сердца:

«Воистину, слепнут не глаза, а слепнут сердца, находящиеся в груди» (Коран, 22:46).

Таким образом, заблуждение — это неспособность видеть невидимое и сокровенное, абстрагироваться от мирской реальности. Наконец, это неумение снимать покровы, разоблачать, в том числе и себя, чтобы открыть и узнать собственное сердце.

Заблуждение — это не только ослепление внешним, видимым и очевидным. Заблуждение — это, главным образом, заблуждение сердца и души, переставшей различать невидимое и сокровенное.

Значит ли это, что видимое, кажущееся и внешнее должны иметь только относительную важность? И что проблема видимости, на самом деле, фикция?

Нет, потому что кажимость остается мерилом нашей самооценки, окошком, которое иногда приоткрывается, чтобы через него мы могли показать себе и Другому частичку нашей внутренней сущности. Потому что кажимость часто позволяет нам осознать важность нашего бытия, так как она открывает частичку нашего бытия Другому.

Открываясь себе, мы можем исправляться, учиться и развиваться. Открываясь Другому, мы начинаем лучше понимать себя и адаптировать свое поведение. Таким образом, видимость важна для нашего внутреннего продвижения и создания гармоничных и спокойных социальных отношений.

Однако кажущееся, очевидное, видимое должны в как можно большей степени позволять обнажение истины. Верующий должен уметь обуздать их и управлять ими, не доверяя им, в противном случае он скатится под власть эго и сатаны. А сатана — большой специалист в манипулировании видимым и внешним. Сатана — лжец, потому что он извлекает на свет то, что не должно быть явным. Эго — это тоже лжец, потому что оно упивается культом внешнего и теряется в нем.

Таким образом, человек не может процветать без надлежащего управления своей видимостью. И именно поэтому вопрос видимости — один из ключевых вопросов в Исламе.

В Человеке кажимость (видное) обнаруживает сущность (невидимое, убеждения, ценности), никоим образом не смешиваясь с ними. Так же как и признаки Божественного (видимое, сотворенное) обнаруживают Бога (Невидимое), ни в малейшей степени не сливаясь с Ним.

Духовный путь ко Всевышнему невозможен без созерцания Его признаков, в частности, через медитацию и размышления. Впрочем, и духовное образование невозможно без поддержки видимого, отражающего наше внутреннее состояние.

 

Заключение

Итак, вопрос видимости — это нечто намного большее, чем социальный и политический вызов. Некоторые наши имамы и лидеры мусульманских организаций, которые отстаивают снижение видимости ради так называемого «умиротворения в обществе» или ради каких-то политических требований, не должны забывать, что это один из фундаментальных и в высшей степени духовных вопросов.

Правда, что в представлении некоторых наших братьев и сестер требование видимости относится к разряду требований личного порядка. В этом обществе кажимости и превращения жизни в спектакль культ внешнего можно наблюдать и среди мусульман. И об этом можно только сожалеть, если даже эта приверженность культу внешнего построена вокруг исламского этикета. Потому что нельзя сводить свое бытие как мусульманина к наличию платка или бороды, ни даже к обязательной молитве.

В то же время нужно осудить презрительную и высокомерную позицию некоторых «интеллектуалов» по отношению к мусульманам со слишком длинными, на их взгляд, бородами, или к мусульманкам, слишком покрывающимся. Этот якобы «провокационный» вид свидетельствует об усталости, пресыщенности и социальной неприспособленности, и не нужно реагировать на такого рода внешний вид отрицанием или презрением — необходимо помнить о факторах, его вызывающих.

Ислам — это во многом наглядная религия. Если так пожелал Господь, то это не напрасно. Проблемы, связанные с видимостью — не просто досадные последствия плохой интеграции Ислама в секуляризованное общество, недостаточно быстрой адаптации к требованиям современности. Этот преобладающий ошибочный дискурс во многом раскручивают СМИ и он слишком легко усваивается.

Видимые проявления Ислама, если они не обманчивы, действительно содействуют нашей целостности. Они позволяют сформировать и примирить наши отношения с Другим, а также расставить ориентиры на пути ко Всевышнему.

Видимые проявления Ислама необходимы и неизбежны, они ведут к здоровому пониманию Ислама. Требование видимости справедливо и законно, если эти видимые проявления гармонично отражают, в первую очередь, нашу суть. Но оно перестает быть таковым, если они создают гротескную видимость или выражают гипертрофированное эго, которое есть не что иное, как болезненное выражение кажимости.

Источник: CILE Center