Коран
Теймур Атаев
«Прямая высокость состоит в силе духа или в истине,
обитающей в Боге» (Г. Державин, 1).
«Всем закон природы зримый, ясный
Может смертным доказать:
Без Творца столь стройный мир, прекрасный
Сей не может пребывать» (Г. Державин, 2).
Внутренние переживания
Обычно при обращении к жизнедеятельности того или иного государственного сановника внимание, прежде всего, уделяется его деяниям. В общем-то, это вполне понятно и особых комментариев не требует. Другое дело, нередко за шагами этих личностей, вне зависимости от направленности действий (положительных либо отрицательных), как-то теряется их внутренний мир, в немалом количестве случаев — довольно богатый.
В данном разрезе автор хотел бы обратиться к фигуре Гавриила Державина, «выходца», по его словам, из дворянского рода татарского происхождения:
«От рода Багримы мурзы, выехавшего из Золотой Орды при царе Иване Васильевиче Темном, что явствует в Бархатной книге вообще с родами: Нарбековыми, Акинфиевыми, Кеглевыми и прочими» [3].
На рубеже XVIII–XIX вв. Г.Державин занимал должности президента Коммерц-коллегии, генерал-прокурора Правительствующего Сената, министра юстиции Российской империи (в 1793–1803 гг. — сенатор России). Вместе с тем, он вошел в историю и как поэт. В частности, его перу принадлежит ода «Бог», во многих случаях считающаяся вершиной поэтического творчества этого государственного деятеля.
По мнению автора, именно в данном стихотворении проявляется широкий духовный мир Г. Державина. Весьма симптоматично написание им заключительных строк произведения спустя четыре года после начальных, что он преподносит следующим образом.
По словам Г. Державина, к написанию оды он приступил в 1780 году, когда «первые строки положил на бумагу, но, будучи занят должностию и разными светскими суетами, сколько ни принимался, не мог окончить оную, написав, однако, в разные времена несколько куплетов». В 1784 году, «получив отставку от службы, приступал было к окончанию, но также по городской жизни не мог». Однако став «побуждаем внутренним чувством», решил уединиться. Прибыв в Нарву, снял «маленький покой в городке», где, «запершись, сочинял» продолжение оды. В один из дней, еще не завершив сочинения, «видит во сне, что блещет свет в глазах его». Проснувшемуся Г.Державину показалось, что «вокруг стен бегает свет», и тут же из его глаз «полились потоки слез». В «ту же минуту» он завершил написание оды [4].
Через неделю рукопись была передана им «в месячное издание под названием "Собеседник"» [3].
Прежде чем более глубоко рассмотреть идеи, освещенные Г.Державиным в этом произведении, отметим, что рядом литературоведов данная ода поэта оценивается как своего рода ответ (протест?) процессам, происходившим в тот период в Европе. Речь идет о том, что в XVIII веке, прежде всего, во Франции, активно начала продвигаться линия на секуляризацию общественного сознания, когда на фоне развития материалистических идей духовное стало уступать место рационалистическому. А это пошагово вело к расцвету атеизма.
Без сомнений, желание Г.Державина озвучить поэтическими строчками свое восприятие жизни во Вселенной вполне могло подпитываться ситуацией в Европе. Но, согласимся, не будь в основе его внутреннего мира многолетних рассуждений на тему Божественного в жизни, никакие внешние факторы не поспособствовали бы рождению оды «Бог», в которой, как мы увидим, каждая державинская строчка (если не слово!) — плод его раздумий (убеждений, сомнений).
На пути к оде
О серьезном внутреннем поиске Г.Державина свидетельствуют некоторые предшествующие оде стихотворения, как, например, «Успокоенное неверие» (1779 г.):
Когда то правда, человек,
Что цепь печалей весь твой век:
Почто ж нам веком долгим льститься?
На то ль, чтоб плакать и крушиться
И, меря жизнь свою тоской,
Не знать отрады никакой?..
Страдать — и скорбно чувство мук
Уметь еще сносить без скук.
На то ли создал Ты от века,
О Боже! бренна человека?
Творец!.. Но на Тебя ль роптать?
Так что ж осталося? — страдать.
Такая жизнь — не жизнь, но яд...
Всесильный! помоги мне Ты.
Уйми страстей моих Ты шум,
И бурный обуздай мой ум:
Чего понять он не возможет,
Да благость в том Твоя поможет,
Чтоб я средь зол покоен был;
Терпя беды, Тебя любил!..
Средь ярых волн морских сует
Дай сил сносить мне иго бед! [5]
Чувствуется, что сомнения обуревают Г.Державина. Что есть человек в жизни? Каково его место во Вселенной? Обязательно ли Божественное создание должно страдать? Во имя чего? Почему несправедливость остается без наказания?
Нельзя не признать, что за озвученными Г. Державиным вопросами стоит его боль, которая, однако, ни на йоту не поколебала веры поэта во Всевышнего. Обращаясь к Создателю с просьбой придать сил человеку пройти сложности и невзгоды, он заключает:
Пусть все подвержено сомненью;
Но без Творца как быть творенью?
Его ты, Вера, учишь знать,
Любить, молить, — не постигать...
Он взором волны укрощает,
Он всей природой мне вещает:
«Испытывать судьбы забудь,
Надейся, верь — и счастлив будь!» [5].
Эти строки были написаны Г.Державиным в 36-летнем возрасте, то есть на этапе приобретенного значительного жизненного опыта. Безусловно, в них могли найти отражение перипетии, берущие основу (в том числе) в определенных служебных метаморфозах. Но, опять-таки, не будь внутри него вопросов, вряд ли бы для него было возможным изложить столь проблемную жизненную канву.
Рождение начала оды «Бог» спустя год после процитированного однозначно подтверждает, что мучительные размышления поглощали поэта и государственного деятеля в одном лице. А тот факт, что завершил сочинение он через четыре года, уверенно подводит к мысли о его нескончаемом духовном поиске (поиске смысла жизни).
«Три лица»
О ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах Божества! —
звучит в начальных строках оды [6].
Давайте внимательнее прислушаемся к первым трем строчкам произведения. Разве не о том же говорится в коранической суре «Аль-Ихлас», наверное, самой читаемой мусульманами во время ежедневных намазов:
«Аллах Самодостаточный. Он не родил и не был рожден, и нет никого равного Ему» (Коран, 112:2-4).
Кроме того, по Корану, Всевышний —
«Господь миров! Он — Живой, и нет божества, кроме Него» (Коран, 40:65);
«Вечен лишь Лик Господа твоего» (Коран, 55:27).
Ну а каково смысловое звучание строчек: «Без лиц, в трех лицах Божества»? Наверняка, практически у всех услышавших эти строки будет однозначный взгляд на державинскую фразу. Но постараемся не торопиться с выводами.
Да, как обобщает в «Очерке православного догматического богословия» протоиерей Николай Малиновский (ректор поочередно Каменец-Подольской и Вологодской духовной семинарии в начале ХХ века), «Бог един по существу и троичен в лицах, что есть Бог Отец, есть Бог и Сын, есть Бог и Дух Святый». В «христианском вероучении» учение «о Св. Троице» есть «догмат коренной или основной», и «без признания трех лиц в Боге нет места ни учению о Боге-Искупителе, ни учению о Боге Освятителе». Исповедание «этого догмата отличает христианина от иудеев, и от магометан» [7].
Однако смысловую нагрузку помещенной им в оду строки «Без лиц, в трех лицах Божества» Г. Державин собственноручно раскрывает в следующем ключе:
«Кроме богословского православной нашей веры понятия, разумел тут три лица метафизические; то есть: бесконечное пространство, беспрерывную жизнь в движении вещества и неокончаемое течение времени, которое Бог в себе и совмещает» [4].
Иными словами, Г. Державин пытается осмыслить Бога своими разумом и душой, «дотронуться» до Него, ощутить. Нет, конечно, не природу, а, скорее, ипостась и «связку» с созданным им человеком. Как подчеркивается, в его понимании Бог «не бесплотный дух, существующий обособленно от природы, а творческое начало, воплотившееся, растворившееся в созданном им материальном мире («живый в движеньи вещества»)» [8].
К слову, державинские строчки о «трех лицах» в своем произведении «Темный путь» (1890 г.) довольно интересно обыгрывает русский зоолог и писатель Николай Вагнер (посредством дискуссионной беседы своих героев — представителей русской элиты):
«— В этом облачке точно так же как здесь всё движется. Оно само летит по воле ветра.
— А ветер летит по воле Бога... это всем известно,..
— Ветер двигается туда, где воздух теплее и реже... Мне кажется, что и во всем мире так: — всё движется силой тепла, всё переносится, переменяет образы, волнуется. В одном месте льётся кровь, в другом — вода; там гремит гром, здесь спят и обжираются... И никто, никто не скажет: зачем весь этот сумбур, эта нелепица, чепуха!.. Эта темная, мрачная или глупая суматоха и толкотня».
Вслед за чем, беседующие начинают цитировать стихотворные строчки из французской и русской поэзии. В частности, одна из героинь романа прочла строки из Ламартина — французского политического деятеля, писателя и поэта XIX в. В них, в частности, фиксируется:
«Когда творческого духа плодотворное слово, в час роковой, из недр хаоса, мир возродило; от его несовершенного творения он свой лик отвратил и, толкнув его с презрением в пространство, снова предался покою. "Ступай! — сказал он. — Я отдаю тебя твоему собственному ничтожеству! Недостойный ни моего гнева, ни моей любви — ты ничто передо мною! Катись по прихоти случая в пустынных пространствах и пусть, вдали от меня — ведет тебя судьба и горе царит над тобою!" Он сказал! — Как коршун, парящий над добычей; горе, при этих словах, испустило долгий радостный стон. И, сжимая мир в своих жестоких объятиях, объяло навсегда своей вечной яростью свою вечную пищу!.. Зло с тех пор царит в своих громадных владениях. С тех пор все, что мыслит, и все, что дышит, начало страдать. Небо и земля, душа и материя — всё мучится и голос целой природы — не более как долгий, томительный стон!..».
В ответ на что, другой герой романа и продекларировал Г.Державина:
О ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный"
Без лиц, в трех лицах Божества!
Как пишет Н. Вагнер, «при слове "без лиц" он вдруг закрыл свое лицо обеими руками и затем тотчас же открыл его и повернул обе ладони к нам и, не отнимая их от головы, проговорил: "в трех лицах божества". Этот маневр должен был изобразить "три лица"»...
— Наш Державин куда далеко выше вашего безбожного Ламартина
— Да почему же он безбожный?..
— По милости Господа, сыты, обуты, одеты и бесятся с жиру; байронствуют! [9].
Столь богатая ода (взгляд через призму Корана)
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто всё собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: Бог.
Вспоминаем кораническое:
«Его Престол объемлет небеса и землю, и не тяготит Его оберегание их»;
«Он знает их будущее и прошлое. Они постигают из Его знания только то, что Он пожелает» (Коран, 2:255);
«Взоры не могут постичь Его, а Он постигает взоры» (Коран, 6:103).
Хаоса бытность довременну
Из бездн ты вечности воззвал.
Коран же гласит о принадлежности власти «над небесами и землей» Аллаху (Коран, 25:2), создавшего их «за шесть дней» (Коран, 11:7) и сотворившего «все живые существа из воды» (Коран, 24:45).
А вечность, прежде век рожденну,
В себе самом ты основал:
Себя собою составляя,
Собою из себя сияя,
Ты свет, откуда свет истек.
И эти строчки Г.Державина ведут к кораническим аятам:
«Аллах — Свет небес и земли. Его свет в душе верующего подобен нише, в которой находится светильник. Светильник заключен в стекло, а стекло подобно жемчужной звезде. Он возжигается от благословенного оливкого дерева, которое не тянется ни на восток, ни на запад. Его масло готово светиться даже без соприкосновения с огнем. Один свет поверх другого!» (Коран, 24:35).
Создавый всё единым словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, ты есть, ты будешь ввек!
Коран именует Всевышнего (в том числе) Первосоздателем «небес и земли», Которому при принятии решения стоит сказать: «Будь!», как это сбывается (Коран, 2:117).
Ты цепь существ в себе вмещаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь.
А вот слова из Корана о Всевышнем:
«Он — Тот, Кто сотворил ночь и день, солнце и луну» (Коран, 21:33).
«Солнцу не надлежит догонять луну, и ночь не опережает день. Каждый плывет по орбите» (Коран, 36:40).
А разве не автор Закона всемирного тяготения Исаак Ньютон утверждал, что для создания солнечной системы необходима «причина», могущая понимать и сравнивать «количества материи» в Солнце и планетах, «несколько расстояний» и «скорости». При этом И.Ньютон конкретизировал возможность этого для «Божественной силы», которая «не слепа и не случайна, а весьма искусна в механике и геометрии». Потому суточные вращения Солнца и планет образуют «гармонию в системе», являющуюся результатом «выбора, а не случая» [10].
Светил возженных миллионы
В неизмеримости текут,
Твои они творят законы,
Лучи животворящи льют.
Но огненны сии лампады,
Иль рдяных кристалей громады,
Иль волн златых кипящий сонм,
Или горящие эфиры,
Иль вкупе все светящи миры —
Перед тобой — как нощь пред днем.
Не об этом ли слова Бога, переданные пророком Мухаммадом (мир ему и благословение): «Воистину, Мы украсили ближайшее небо светильниками» (Коран, 67:5), установив «созвездия Зодиака»(Коран, 25:61) и даровав «солнцу сияние, а луне — свет» (Коран, 10:5)?
Но что мной зримая вселенна?
И что перед тобою я?
В воздушном океане оном,
Миры умножа миллионом
Стократ других миров, — и то,
Когда дерзну сравнить с тобою,
Лишь будет точкою одною;
А я перед тобой — ничто.
Вновь перед нами проносится кораническое:
«Мы создали человека из смешанной капли, подвергая его испытанию, и сделали его слышащим и зрячим» (Коран, 76:2).
«И знаем, что нашептывает ему душа. Мы ближе к нему, чем яремная вена»(Коран, 50:16).
«Благословения своего Господа и милости» удостаиваются терпеливые, которые, «когда их постигает беда», говорят: «Воистину, мы принадлежим Аллаху и к Нему вернемся» (Коран, 2:156–157).
Ибо Аллах «сотворил джиннов и людей только для того, чтобы они поклонялись Мне» (Коран, 51:56).
Ничто! — Но ты во мне сияешь
Величеством твоих доброт;
Во мне себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.
Обращаемся к Корану и читаем:
Аллах, который «придал вам облик и сделал ваш облик прекрасным» (Коран, 64:3), «добр к Своим рабам и наделяет уделом, кого пожелает» (Коран, 42:19).
Ничто! — Но жизнь я ощущаю,
Несытым некаким летаю
Всегда пареньем в высоты;
Тебя душа моя быть чает,
Вникает, мыслит, рассуждает:
Я есмь — конечно, есть и ты!
Как писал российский и советский художник-авангардист, педагог, теоретик искусства, философ ХХ века Казимир Малевич:
«Каждый человек спешит к совершенству своему, стремится быть ближе к Богу, ибо в Боге его совершенство, следовательно, каждый шаг человека должен быть направляем к Богу, для чего он изыскивает пути или средства» [11].
Прислушаемся еще раз:
Я есмь — конечно, есть и ты!
Как писал византийский богослов и философ XIV века Григорий Палама, «соединяются» с Богом «стяжанием богоподобных добродетелей, сколь сие возможно, и богообщительной молитвою и молением». Но непосредственно молитва «совершает простертие человека к Богу и соединение с Ним, по существу своему будучи союзом разумных тварей с Создателем их, когда действо молитвы чрез теплое умиление и сокрушение превзыдет страсти и страстные помыслы» [12].
То есть, молитва — духовная связь со Всевышним. И здесь очередная стыковка мыслей Г. Державина с излагаемым Кораном.
Ты есть — и я уж не ничто!
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей ты телесных,
Где начал ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.
Я связь миров, повсюду сущих.
Коран свидетельствует:
«Аллах — Тот, Кто подчинил вам море, чтобы корабли плыли по нему по Его воле и чтобы вы искали Его милость». Он «подчинил вам то, что на небесах, и то, что на земле» (Коран, 45:12–13).
«Мы наделили» людей «благами и даровали им явное превосходство над многими другими тварями» (Коран, 17:70).
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к тебе лишь возвышаться,
В безмерной разности теряться
И благодарны слезы лить.
Здесь просматривается связка с отражаемым в Коране в таком обрамлении:
«Поминайте Меня, и Я буду помнить о вас. Благодарите Меня и не будьте неблагодарны Мне» (Коран, 2:152).
«Поклоняйтесь Аллаху, ибо нет у вас иного божества, кроме Него». Он «является Попечителем и Хранителем всякой вещи» (Коран, 6:102)
«Просите прощения у Него, а затем покайтесь перед Ним. Воистину, мой Господь — Близкий, Отзывчивый» (Коран, 11:61).
После оды
Наверняка, приостанови Г. Державин свои размышления о внутреннем мире человеке после оды, можно было бы посчитать рождение этого произведения неким всплеском духовного поиска. Но и в последующие годы писатель продолжает затрагивать данный струны. В качестве подтверждения чего приведем следующие строчки, написанные им в 1793 году:
Хранит меня и не воздремлет,
И всем моим Он нуждам внемлет,
И свыше на меня глядит.
Господь, Господь — мой покровитель,
Помощник, жезл и подкрепитель,
И щит Он на груди моей:
Ни солнце в день не опаляет,
Ни лунный свет не ужасает
Меня в тьме бледностью своей.
Везде со мною пребывает,
Сопутствует, остерегает
От всякого меня Он зла,
Блюдет мой вход и исхожденье,
Предупреждает искушенье,
Чтоб злость вредить мне не могла [13].
Но Г.Державин своим поэтическим дарованием пытался высказаться и о других животрепещущих вопросах в данном направлении. Жизнь и смерть. Сегодня и завтра. Жизнь мирская. А что за ней?
Но если нет души бессмертной,
Почто ж живу в сем свете я?
Что в добродетели мне тщетной,
Когда умрет душа моя?..
Но дух бессмертный ждет награды
От правосудия себе.
Дела и сами наши страсти —
Бессмертья знаки наших душ...
Так дел и мыслей атмосферу
Мы простираем за собой! [14].
Согласимся, что в этих прекрасных строчках мы слышим его надежду на будущую жизнь для людей — после физической смерти. И чем чище наша душа, тем больше шансов для нашего последующего спокойствия (что зависит от деяний в земной жизни). Именно данный важнейший нюанс просматривается в мыслях поэта, что также соответствует кораническим откровениям.
Но самое основное, что можно вывести из знакомства с основными перипетиями жизни Державина, это ощущение его попыток на протяжении всего своего земного существования жить с Богом в сердце. И не случайно в своих поздних стихотворениях он произнес:
Я разум подклонял под веру,
Любовью веру возрождал,
Всему брал совесть в вес и меру
И мог кого прощать — прощал [15];
Если я блистал восторгом,
С струн моих огонь летел,
Не собой блистал я — Богом;
Вне себя я Бога пел [16].
1. Г. Державин. Рассуждение о лирической поэзии или об оде
2. Г. Державин. Доказательство творческого бытия
3. Г. Державин. Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина
6. Здесь и далее ода «Бог» цитируется по:
7. Малиновский Н. П. Очерк православного догматического богословия
8. Философские оды Державина. Курс лекций по древнерусской литературе и литературе XVIII века
9. Николай Вагнер. Темное дело. Роман-хроника в четырёх частях. Том II. Части 3 и 4
10. Исаак Ньютон. Из писем Преподобному доктору Ричарду Бентли
11. Малевич К. Бог не скинут. Искусство, церковь, фабрика
12. Григорий Палама, свт. О молитве и чистоте сердца, три главы
13. Г. Державин. Помощь Божия
14. Г. Державин. Бессмертие души
15. Г. Державин. Уж я стою при мрачном гробе
16. Г. Державин. Признание
Добавить комментарий