Коран
3 марта 1892 года берлинская полиция наложила запрет на исполнение одной театральной пьесы. Это была социальная драма в пяти актах, описывавшая положение силезских ткачей и их восстание 1844 года. Власти пришли в ярость от произведения молодого автора, новаторство которого стало переворотом в немецком театре. Его звали Герхарт Гауптман (Gerhart Hauptmann).
Он писал в стиле натурализма, изображая не только отдельного героя, но давая голос целому классу общества и неприкрыто описывая действительность, в которой он существовал. Ошеломленные зрители, в большинстве своем принадлежавшие к высшим классам, сочли революционными язык, композицию и реалистичное описание социального расслоения. Самим Гауптманом руководило стремление не столько ниспровергнуть существующую идеологию, сколько напомнить народу о социальной ответственности государства, класса предпринимателей и всего общества.
Эта драма ознаменовала начало творческого периода, прославившего Гауптмана. Признанием его писательского труда стало вручение ему в 1912 году Нобелевской премии по литературе. Наряду с этим, драма подчеркивает вневременной и общечеловеческий аспект его творчества: сегодня она будет понятной даже в Бангладеш, где низшие классы заняты тяжелым трудом на ткацких фабриках, обеспечивающих мировые рынки.
Несмотря на то, что материалом для пьесы стал революционный потенциал ткачей, драматург держался на расстоянии от политических течений своего времени. Как и его современник Томас Манн (Thomas Mann), он посвятил свою жизнь исключительно литературе, искусству и поиску идеального устройства общества. Брак с состоятельной женщиной Мари Тинеман (Marie Thienemann) позволил ему вести безбедное существование художника и целиком отдаться творчеству. Лишь через годы неустанных трудов он смог достичь некоторой материальной независимости.
Позднее в жизнь писателя, к тому времени отца троих детей, вторгается новая привязанность в лице молодой актрисы Маргарет Маршалк (Margarete Marschalk). Связь с ней произвела смятение не только в душе поэта, но и в умах обывателей с их традиционными представлениями о буржуазном браке. Свои переживания этого периода Гауптман позднее опишет в автобиографическом произведении «Книга страсти».
В конце концов, Маргарет становится его женой, и Гауптман приобретает дом на острове Хиддензе, который называют Северным Капри. Этот остров в Балтийском море служил писателю источником вдохновения до конца его жизни. В мрачной атмосфере Первой мировой войны Томас Манн создал свою легендарную «Волшебную гору», а очарованный Балтикой Гауптман – утопию «Остров великой матери».
Европа лежала в руинах, а этот роман рассказывал о другом, чистом обществе, где царили женщины. Спасшиеся от кораблекрушения женщины поселились на острове в Карибском море, где создали свою цивилизацию. В описании пейзажей небывалого острова нетрудно угадать природу Хиддензе. Роман демонстрирует сложный интеллектуально-религиозный мир Гауптмана, в котором переплетаются мотивы греческой мифологии, история христианского откровения и элементы буддизма.
Местами захватывающий мир произведений Гауптмана носит отпечаток влияния ислама. Этой теме было посвящено одно из заседаний состоявшегося в августе коллоквиума с участием художников, писателей и ученых, ежегодно проводимого Институтом кавказских, татарских и туркестанских исследований.
Один из инициаторов мероприятия доктор Мисте Хотопп-Рике (Mieste Hotopp-Riecke), изучая связи Гауптмана с Востоком, сделал выдающееся открытие. В его доме ученый обнаружил прекрасное рукописное издание Корана, вероятно XVII или VIII века.
«Более 70 лет никто не интересовался этой загадочной стороной автора», — сказал Хотопп-Рике, выступая на первом за все эти годы ученом заседании, посвященном теме Гауптмана и Востока.
Он сообщил, что в следующем году в свет выйдет книга, предназначенная для широкого круга читателей и рассказывающая о связях Гауптмана с его родиной Силезией и Востоком.
Об интересе Гауптмана к исламскому миру свидетельствует и его биография. В начале XX века после долгого пребывания в Греции Гауптман посетил Стамбул. В течение нескольких дней драматург изучал исламскую столицу. 23 мая 1907 года он оставил в своем дневнике следующую запись:
«Я нахожу, что иконоборческая природа мечетей постепенно очищает мои религиозные чувства. Службы без музыки на удивление своеобразны. Около полудня мы посетили молитву в мечети Сулейманийе. Выстроившись в длинные ряды, мусульмане сидят на коленях лицом к Мекке. Имам читает аяты Корана, ему вторит голос на втором плане. Мусульмане склоняются, касаются лбами пола, долго молча молятся, становятся на колени, встают, потом молча ждут. Думать, что в этот самый час сотни тысяч или даже миллионы людей сосредоточили все свои чувства, внешние и внутренние, в одной точке, в точке, где последний раз вспыхнул божественный свет, это вселяет благоговение».
В другом месте своего дневника он пишет:
«Люди производят образы, как деревья — плоды, и если время от времени их не выкорчевывать, они нас задушат».
Так Гауптман, вдохновленный посещением мечети, трактовал для себя смысл запрета исламской традицией изображения живых объектов.
Более того, у него были личные отношения с мусульманами, о чем свидетельствует его переписка. На конференции на Хиддензе также освещался этот аспект биографии свободомыслящего художника. Среди его друзей была египетская принцесса, жившая в Венгрии, защитница прав женщин Джавидан Ханим (Djavidan Hanim).
«Если бы я могла, учитель, я возложила бы к твоим ногам прекраснейший из розовых садов Аллаха», — писала она ему в 1943 году.
Великий художник также не остался равнодушен к полной злоключений жизни Эссада Бея (Essad Bey), еврея, обратившегося в ислам. Начиная с 1936 года, он не мог издаваться в Германии, нацистские власти которой запретили печатать произведения еврейских авторов. После долгих скитаний он осел в Италии, где и умер в нищете и одиночестве. Известно, что до своей тяжелой болезни Эссад Бей планировал написать биографию Муссолини. Его одинокой смерти Герхарт Гауптман посвятил стихотворение «Позитано», написанное в 1944 году. В нем говорилось, что смерть освободила всеми покинутого художника от жалкого земного прозябания.
Среди любимых книг Гауптмана был «Западно-восточный диван» И.-В. Гете. В своем автобиографическом произведении «Книга страсти» он записал один из девизов жизни поэта, почерпнутых у Гете, восхищавшегося суфийской мудростью:
«И доколь ты не поймешь: Смерть — для жизни новой, Хмурым гостем ты живешь На земле суровой» (Перевод на русский Н. Вильмонта, — прим.пер.).
«Книга страсти» содержит и другие упоминания об исламе, в том числе, глубоко личные рассуждения об исламском образе жизни. Гауптману всю жизнь не давала покоя мысль о несовершенстве буржуазного института брака. Теме любви, брака и условностей посвящены две его знаменитые пьесы: «Перед восходом солнца» и «Перед заходом солнца».
Как и сам Гауптман, вымышленный автор годами разрывается между двумя женщинами и, в конце концов, задумывается о принятии ислама. В записи от 25 декабря 1894 года он прямо говорит о полигамии:
«Я нахожу моногамию неудовлетворительной со всех точек зрения, как материальной, так и этической».
Далее, 18 октября 1895 года он размышляет об иной, нетрадиционной разновидности партнерства и заключает:
«Почему бы после серьезной работы над собой не прийти к этому, несомненно благородному, способу разрешить конфликт, более утонченному и гуманному, чем грубый и убийственный развод? Неужели разрыв, разлучение, гибель предпочтительнее исцеления, примирения, соединения, созидания?».
Безусловно, идея соединения трех людей узами брака осталась утопией и в литературе, и в жизни. Однако эти мысли показывают стремление художника обрести интеллектуальную свободу, не ограниченную стандартами своего времени. Отношение прославленного автора к Востоку и исламу в разрезе его озабоченности поиском решения социальных проблем, продолжает оставаться широким полем для исследований.
Источник: EMU
Добавить комментарий