Конец одной мечты знаменует рождение иной

Роберт Гренье

Никого не удивляет, что реакция исламского мира на смерть Усамы бин Ладена оказалась столь сдержанной

Конечно, на веб-сайтах так называемых «джихадистов» сразу же появились соответствующие заявления, в том числе, угрозы якобы «главнокомандующих» «Аль-Каеды» с обещаниями возмездия и призывами к пакистанцам восстать против нечестивого правительства «предателей и воров». Этому никто не удивляется. Но подобные высказывания исходят лишь от горстки людей, какими бы опасными они ни были в случае массовых проявлений.

Эти выпады, без сомнения, находят отклик в среде маргинальных салафитских движений, среди тех, кто действительно согласен жить в условиях мракобесия, подчиняясь темной власти афганских талибов и их учителей в «Аль-Каеде», для кого Усама бин Ладен был не только героем, но и примером для подражания. Но очевидно, что эти взгляды едва ли пользуются поддержкой в широких кругах здравомыслящих мусульман.

Да, убийство бин Ладена осудили даже группы, куда более близкие к умеренным, например, «Братья-мусульмане» и ХАМАС. Но это реакция тех, кого можно назвать «исламскими националистами». Для них Усама был символом сопротивления тягостному правлению Запада.

 

Идеология Усамы – «вчерашний день»

Неважно, насколько непреклонным может казаться шейх в своем сопротивлении «западному вторжению», не имеет значения, насколько искренне он хотел добиться своих извращенных целей – сложно испытывать большую симпатию к человеку, заблуждавшемуся до такой степени, что своей идеологией такфира подталкивал к бессмысленному убийству тысяч мусульман другими мусульманами в Восточной Африке, Ираке и множестве других мест от Марокко до Индонезии.

Даже в Южной Азии, где из-за присутствия большой западной армии в Афганистане и почти ежедневных нарушений суверенитета Пакистана создалась совершенно другая динамика, где некогда в корне иные движения происламского толка, которые следовали своим целям сугубо местного значения, но все чаще стали ассоциироваться с мировым джихадом, программа которого, по большей мере, сформировалась под влиянием «Аль-Каеды», – даже там трудно отыскать глубокий эмоциональный резонанс на смерть бин Ладена в народных массах, хотя, если бы он погиб, скажем, в 2002 году, реакция могла бы быть другой.

Потому что за это время случилось слишком многое.

Реакция Запада на теракты 11 сентября 2001 года и подъем местного повстанческого движения, к которому она привела, повлекли за собой настолько ужасное насилие в мусульманском мире, которое раньше трудно было даже представить, причем с применением самых диких и жестоких методов.

Даже демонстрации движений, обычно подозреваемых в симпатиях бин Ладену, – от «Джамаате-ислами» до «Лашкаре-Тайба» – носили ритуальный и самодостаточный характер, и их участники не скрывали, что не надеются на большой резонанс со стороны широких кругов населения. Впрочем, их публичные излияния, кажется, действительно больше касались их самих, чем свидетельствовали об искренней преданности Усаме. 

В мусульманском мире Бин Ладену было уготовано, в конце концов, стать самым пустым символом бесплодного сопротивления, символом, который отвергли те, предводителем кого он пытался быть. В призыве бин Ладена преобладала установка на изначальную слабость мусульман, и именно это стало приговором его памяти. Он встретил свою смерть как раз тогда, когда о себе заявило новое поколение, готовое пойти иной дорогой, отталкиваясь от уверенности в силе народа. 

И тому есть свои причины. Хорошо помню, какие волнения охватили арабские города в 1990 году, когда Саддам Хусейн вторгся в Кувейт и не желал уходить, несмотря на требования Запада и международной общественности. Я был тогда в Алжире, где неуклонно растущие по численности и накалу страстей массовые демонстрации как будто стали последней каплей перед началом американской операции против Республиканской гвардии Саддама.

Люди, собравшиеся вокруг американского посольства и выкрикивавшие лозунги в поддержку Саддама, безусловно, не испытывали иллюзий по поводу этого человека: он был преступником, убийцей своего народа, и самые страшные его зверства были еще впереди. Но дело в том, что никого по-настоящему не интересовало, что это за человек. Значение имел только символ, имидж якобы могущественного арабского лидера, который готов дать отпор Западу. 

 

Бумажные тигры 

Когда в конце Саддам потерпел позорное и безоговорочное поражение, а его армия оказалась «бумажным тигром», вполне можно было ожидать взрыва в народных массах. Но в реальности ничего подобного не случилось.

Единственная участь символа, который дискредитировал себя – это утрата народной поддержки, когда его сопротивление оказалось притворством. Иракский диктатор «лопнул», как мыльный пузырь. Когда легионы Саддама обратились в беспорядочное бегство, одна популярная алжирская газета напечатала статью под названием «Конец мечты». Арабы очнулись и вернулись к своим обычным занятиям. 

На самом деле, то, что обещал Саддам Хуссейн, было не мечтой, а кошмаром. Мусульманам не нужно «освобождение» из рук массовых убийц, таких как Саддам или Усама, которые очевидно пренебрегали и убеждениями, и надеждами большинства тех, кто считал их своими лидерами. 

Вместо этого, несмотря на многие трудности, которые еще впереди, грядет освобождение иного рода, освобождение народа руками самого народа – и примеры тому уже есть в мусульманском мире – освобождение, которое дает ощутимую надежду на будущее, когда вожди будут выполнять волю народа, а не наоборот. 

Роберт Гренье (Robert Grenier) – председатель консалтинговой фирмы ERG Partner, 27 лет проработал в Секретной службе ЦРУ. С 2004 по 2006 годы возглавлял Антитеррористический центр ЦРУ (СТС). 

Источник: AlJazeera