Папа, Коран и я

 

Хиба Масуд (Hiba Masood)

«Когда мы были маленькими, каждый рамадан мы полностью прочитывали весь Коран – благодаря отцу. О том, чтобы не прочесть, даже не было и речи. Мы просто читали, и все».

Мы сидим с подругой и нашими малышами на занятиях в детской школе искусств – не успела я это произнести, как тут же пожалела. Вижу удивление и неодобрение на лице подруги: принуждать ребенка читать Коран? Какая политическая некорректность! Какая отсталость! Какая непросвещенность! Современные воспитанные люди просто не говорят о таких вещах! Осуждающие мысли прямо-таки написаны у нее на лице.Мне досадно, что я не могу объясниться. К счастью, разговор переключается на какой-то другой предмет, и мы обе мудро решаем больше не углубляться в эту непростую тему.

Тем же вечером, когда дети уснули и на город понемногу спустился благословенный покров ночи, я долго лежала в раздумьях и воспоминаниях. Смешно: я вдруг поняла, что если бы мне пришлось пересказать эту историю, то, наверное, я начала бы с тех самых «неподходящих» слов:

«Когда мы были маленькими, каждый рамадан мы полностью прочитывали весь Коран – благодаря отцу. О том, чтобы не прочесть, даже не было и речи. Мы просто читали, и все».

 

Начало традиции

Думаю, мне было лет семь-восемь, когда я впервые получила представление об этой семейной традиции. Разговаривая с нами – это были одни из самых ценных бесед в моей жизни– папа рассказывал нам с братом и сестрой о своем детстве. Как они жили, как проводили дни с восемью братьями и сестрами.

Истории о рамадане производили самое большое впечатление, потому что он говорил о вещах таких чуждых, таких непонятных – о крайней бедности, о том, что на ифтар у них был один котелок еды на одиннадцать человек – это больше походило на сон.

Чему мы изумлялись больше всего – это тому, сколько раз они, дети, прочитывали Коран за каждый рамадан.

«Каждый из нас хотел прочесть больше других. Обычно мне удавались четыре раза, и я сдавался. Одна из моих сестер каждый год читала по семь раз. Никто так и не смог ее победить», — посмеивался он, вспоминая.

«Но как же вы находили время, папа?», — ахали мы.

В ответ он удивлялся не меньше нашего:

«Это же рамадан! Когда работа сделана, чем еще заниматься, кроме как каждую свободную минуту читать Коран?».

Его искреннее удивление тому, что какой-то сумасшедший мог потратить свое время на неважные мирские дела, то, что это казалось ему просто непостижимым – все это отпечатывалось в наших молодых впечатлительных умах. Мы забрасывали его вопросами о новых и новых подробностях этой истории, и он, наконец, объяснял:

«Знаете ли вы, что за каждую букву, прочитанную в рамадан, вы получаете награду в 70 раз больше обычной? Это значит, что каждая буква, например, "алиф", приносит вам награду за семьсот благодеяний? Посчитайте, сколько получите, если прочтете Коран целиком? Ну? А теперь посчитайте, сколько получала ваша тетя, которая читала по семь раз?».

Мы путались и наперебой пытались угадать ответ этой космической задачи из области божественной математики.

И, наконец, наше восхищение и интерес к этому соревнованию привели к тому, что у нас дома появилась своя маленькая семейная игра. Правила были очень просты: время ограничивалось праздником разговения, точнее, праздничным утром, когда папа дарил нам деньги. Кто до официального объявления праздника прочитывал Коран целиком один раз – всего лишь один раз! – тот получал двойную сумму.

Когда мы впервые услышали о такой «ставке», каждый из нас был готов хлопать в ладоши от радости: подумать только, в два раза больше карманных денег! Одобренный родителями шанс открыто обойти брата и сестру и получить заслуженную награду, причем не какую-то непонятную, метафорическую, а настоящие хрустящие саудовские риалы! О, папа, конечно же, мы играем!

Наша радость объяснялась еще и тем, что в первый год мы были полными невеждами. На самом деле, раньше мы никогда не пытались сделать ничего подобного, поэтому мы думали:

«Ну что здесь трудного? Если наши старые тети и дядиделали это по семь раз, то что такое ОДИН раз? Проще простого!».

Оказалось, что это трудно. Это было трудно в первый год. И 25 лет спустя это по-прежнему трудно…

В следующие годы мы были мудрее и упорнее. Мы планировали заранее. Например, возьмем 30 дней, это 30 джузов. Если я буду читать больше одного джуза в день, то я на правильном пути, и так я спокойно и легко дойду до финишной черты.

И вот праздничным утром я, улыбаясь, протягиваю руку за первой купюрой в 50 риалов, а затем, гордо кивнув в ответ на вопрос, окончила ли я чтение, получаю еще одну. И вижу одобрительную улыбку на лице отца.

 

Неизменная привычка

Были годы – подростковый возраст – когда мы были полностью неуправляемыми. Когда пускаешь все на самотек, а затем со страхом понимаешь, что осталось всего пять дней, а не прочитано еще 18 джузов. В последний день в спешке, ничего не понимая, прочитываешь больше шести джузов, едва успевая прямо к «финальному свистку», всего за несколько минут до последнего магриб-намаза в этот рамадан. Встречаешься с недоверчивым взглядом отца: «Ты действительно прочитала?» и смиренно киваешь «да», не упоминая о том, с какой скоростью это делалось.

Позднее, в юности, были годы неожиданно слишком долгих перерывов, которые рушили все мои расчеты. Было мучительное отчаяние на 21-22 день – как же мне успеть? Была решимость не сдаваться и ночные бдения до фаджра и после него, чтобы успеть прочесть до конца. Но теперь, повзрослев, я позволяю себе читать только размеренно и уважительно.

Это были годы, когда такой стимул, как двойные карманные деньги, уже не привлекал, как и другие осколки детства. Наступила мятежная бурная молодость. Целые дни я проводила в прокуренных помещениях в кружках активистов-социалистов, мы строили планы, а по вечерам протестовали против войны в Ираке на замерзших улицах Торонто. Тогда я совсем не молилась и почти не заглядывала на полку, где целый год пылился Коран.

Но вот, в первый день рамадана я, стыдясь своего духовного небрежения последних 11 месяцев, тянусь к полке, смахиваю с него пыль и углубляюсь в чтение. Аят за аятом, страница за страницей, глава за главой, я читаю и чувствую, как приходит очищение. Искупление. Способность начать все сначала.

 

«Заразительный» пример

Это был первый год после замужества, когда мой муж с изумлением узнал о такой неожиданной особенности своей жены. Жены, которая, входя в дом, никогда не ставит обувь на место, которая вечно не может найти свой телефон, в чьем шкафу всегда беспорядок.

«Я и не подозревал, что ты можешь быть такой дисциплинированной», — сказал он, наблюдая за моим продвижением в чтении, за тем, как количество страниц по правую сторону закладки планомерно росло, а слева – уменьшалось.

В следующие годы он понял, что если могу я – сможет и он. Это были годы взаимной поддержки, когда мы мягко поддразнивали друг друга, когда кто-то из нас отставал. Когда он, наконец, понял, что его постоянная занятость в офисе, бесконечная работа на корпорацию не оставляют ему сил ни на что другое. Когда я мягко успокаивала его:

«Не переживай, я почитаю за двоих. Главное – намерение, оно у тебя есть»,

а он обещал:

«Я обязательно сделаю это в следующий раз!».

И был год моей первой беременности, я должна была рожать через месяц после рамадана (со временем выяснилось, что у родившегося мальчика задержки в развитии и особые потребности). Это был год нервного возбуждения и радостного ожидания первого материнства, тогда я успела прочесть Коран три раза. Я становилась все больше и неповоротливее, забиралась на тахту и читала страницу за страницей, а потом начинала снова и снова – это меня успокаивало и давало мне ощущение того, что я ответственная мать и это мой первый подарок моему первому ребенку.

 

Часть меня

Прошли еще годы. Годы тревоги и беспокойства. Финансовых проблем. Сложного брака. Трудного ребенка. Болезни. Страха. И глубокого-глубокого горя. 

Во все эти годы, месяцы и недели неуверенности рамадан и связанная с ним привычка читать Коран от корки до корки оставались моей путеводной звездой.

В ранние годы моей мотивацией была перспектива получить двойную сумму карманных денег на праздник и нежелание разочаровывать отца. Позднее это была сила привычки, ежегодный ритуал, несомненный и непререкаемый.

Прочтение Корана было для меня частью рамадана так же, как пост. Я должна была поститься, и я должна была прочесть весть Коран. А в последние годы, — на четвертом десятке жизни, — с наступлением зрелости ко мне пришло глубоко осевшее в моей жизни и во мне самой понимание того, что этот ежегодный обычай стал частью моей сущности, настоящим даром. Страстно ожидаемым воссоединением с Аллахом, с Кораном. С детством, с отцом, с собой.

С годами разные грани мотивации этой привычки то выступали вперед, то отходили на задний план. Переходили в область сомнительного и приводили в восторг. Пошатывались и едва выдерживали, а иногда и бесследно исчезали. Но сейчас они сильны, прочны и непоколебимы и останутся такими навсегда, если пожелает Аллах. Поэтому, наверное, все-таки лучше начать эту историю со слов:

«Каждый год в рамадан я прочитываю весь Коран, потому что я такая. О том, чтобы не прочесть, даже нет и речи. Я просто читаю, и все».

 

Моя история

Пишу это и понимаю, что многие со мной не согласятся. Будут такие, которым отвратительна сама мысль о том, чтобы каким-либо образом связывать Священный Коран с денежным стимулом. Те, кто будет утверждать, что стимулировать нужно осмысление Корана, а не простое чтение. Те, кто, прочитав о скоростном чтении Корана, к которому мне подчас приходилось прибегать в детстве, еще раз убедятся в мысли, что нет смысла ставить перед собой нереалистичные цели.

Возможно, все они по-своему правы. Но у них свои причины, своя мотивация, свои цели, которые мне непонятны.

Я не могу им объяснить, что я чувствую к отцу и что возможность заслужить его похвалу может подвигнуть меня на то, чтобы свернуть горы. Я не могу объяснить, что привитая им привычка – это мой духовный спасательный круг. Я не могу описать то глубокое внутреннее удовлетворение, которое я испытываю от прочтения Книги от корки до корки в установленное время в самые благословенные дни года. Я не могу все это объяснить, потому что слишком занята тем, чтобы разобраться в моей собственной истории.

Видите ли, мне кажется, что для процветания в этой жизни каждый должен делать то, что может, чтобы попытаться осознать свой удел. Попытаться понять собственную запутанную и удивительную историю и увидеть в ней сокровище.

Когда я смотрю на свою жизнь со стороны, я вижу две прямо противоположные, совершенно разные правды. Я вижу, что волею Аллаха у меня в жизни было много волнения, тревог, бедствий, мрака. И при этом я вижу, что мой отец в виде тех или иных традиций дал мне некую способность стабилизироваться на фоне всего этого, некие якоря и спасательные жилеты.

Все годы моей жизни, когда меня болтало и швыряло в море физической боли (в школе у меня была фибромиалгия), бурной университетской жизни, беспокойного раннего брака при ребенке-инвалиде и трудных последующих беременностях, вечной нехватки денег и безработицы, болезни и горя – во все эти годы эта традиция была неизменным маяком на моем горизонте. Канатом, за который можно было ухватиться хотя бы раз в год, какими бы тяжелыми и мрачными ни были остальные одиннадцать месяцев. Неизменно сияющей путеводной звездой, которая всегда на месте и всегда возвращает меня на правильный курс.

В этот рамадан я вспоминаю о рамаданах прошлых лет. Годы быстро мелькают в моей памяти, как слайд-шоу, и в каждом слайде я вижу себя, читающей Коран. Год за годом, год за годом, с трудом идущей к заветной цели, оттачивая в себе дисциплину и умение распоряжаться своим временем, боясь провала, а потому в полной решимости его не допустить. Я познала, что такое высокое личное достижение и двойная духовная радость от воссоединения с преславной Книгой Аллаха и победы над своими демонами лени и недисциплинированности, когда я каждый год готова была сдаться, но не сдавалась.

Иногда, когда мне мучительно одиноко, я думаю о моих предках, дядях, тетях, двоюродных братьях и сестрах. Обо всех детях всех братьев и сестер моего отца. Я думаю о десятках и десятках родственников, которые с гордостью продолжают сегодня ту же традицию. Абсолютно каждом ребенке и взрослом в семье со стороны отца (а их очень много!), которые каждый рамадан прочитывают весь Коран. Потому что они такие. Потому что мы такие. Они это могут, могу и я. И я понимаю, что я не одинока. Меня поддерживает наплаву сильная семья, правильные ценности и благочестивые традиции.

Иногда, когда мой теперь уже пожилой и больной отец засыпает, его седые волосы мягко поблескивают в полутьме, я наклоняюсь и прижимаюсь щекой к его щеке. Шепчу ему на ухо разные вещи. Шепчу о том, как дети заставили меня сегодня плакать и смеяться одновременно. Шепчу, что скоро рамадан и пусть приготовит мне приз – двойные карманные деньги. Шепчу, что я его люблю, шепчу свои мольбы и надежды. Шепчу, что мне страшно за будущее, что я уже скучаю по нему…

Но чаще всего шепчу ему «спасибо». Спасибо за то, что он так легко и просто дал мне все то – уроки, убеждения, силы, привычки, вдохновляющие истории и неизменные богатые традиции, – что наполняет благословением мою жизнь. За то, что всегда был мне маяком, когда мог, а когда больше не смог, оставил в моей жизни столько света, что мне хватит до конца.

Источник: Muslim Matters