Коран
Прошел год с тех пор, как я официально приняла ислам. К тому времени я была знакома с основами ислама, но еще открывала для себя разные аспекты практики.
Я знала, что как мусульманка я должна буду молиться не менее пяти раз в день, соблюдать пост в рамадан, больше не смогу есть свинину и пить спиртные напитки. Я не умела молиться и не знала, почему свинина и алкоголь запрещены. Я не совсем понимала хиджаб, ничего не знала об исламском этикете, примером которого служит Пророк (мир ему и благословение). Я произнесла шахаду (свидетельство веры), но многие мои привычки остались прежними. Тем не менее, я продолжала узнавать об исламе все больше.
Я не кричала на весь мир о своей новой религии. Когда я узнала, как себя вести и как исполнять мой долг мусульманки, в моей жизни постепенно начали происходить перемены. YouTube помог мне выучить «Фатиху» и первые несколько сур Корана. Когда летом я приехала домой, я познакомилась с женщиной, которая тоже приняла ислам в моем возрасте, это было 40 лет назад. Нас разделяли несколько поколений, но трудности и заботы новой мусульманки оставались более-менее неизменными.
У новых мусульман много вопросов. Мы жадны до информации и не имеем почти никакой поддержки. Менее стеснительным ничего не стоит обратиться за помощью. Другие, в том числе я, в мечети скромно стоят где-нибудь в уголке, а по вечерам долго засиживаются в интернете в поисках драгоценной информации. Понимая, что мне нужна помощь, эта женщина любезно постаралась объяснить мне самые тонкие аспекты ислама, такие как таухид (единобожие) и адаб (этикет).
Когда осенью я вернулась в школу, у меня был крепкий иман (вера). Я регулярно молилась и читала Коран, и Аллах (хвала Ему) даровал мне умных и благочестивых соседок по общежитию. Религиозные различия между нами – одна из них была малазийка-суннитка, другая – американка иранского происхождения и шиитка, а третья, индуска, исповедовала традиционный индуизм – не вызывали никаких проблем. Напротив, благодаря нашим разговорам о религии они заняли особое место в моем сердце, и надеюсь, мы останемся подругами на всю жизнь.
В то же время я по-прежнему встречалась со своими прежними подругами. Многие из них пили спиртное, курили, ходили в клубы, как когда-то я. Я не хотела стать затворницей в то время, когда больше всего мне нужна была поддержка, и пыталась найти с ними общий язык. Я позволяла им курить и пить в моем присутствии, но сама старалась держаться подальше от табака и алкоголя. Если в одном углу комнаты пили, я пересаживалась в другой. Но где бы я ни сидела, разговоры быстро переключались на меня и на то, почему я не пью.
В обществе, где подростки думают о том, когда вырастут, и им официально можно будет пить, а до этого втихомолку пьют в подвалах с друзьями и ходят в бары с поддельными документами, идея того, что кто-то может добровольно отказаться от алкоголя, не доступна пониманию. Мои подруги называли имена мусульман, которые якобы пьют, или говорили, что я стала «фундаменталисткой». Эти сравнения болезненны сами по себе, но, все же, меньше, чем самый распространенный комментарий: «Но ты же всегда пила!».
Не зная, что сказать, я обычно отвечала утвердительно и продолжала вежливо отказываться от предложений выпить. Чтобы занять твердую позицию, мне не хватало уверенности в моем исламе, а напоминания о спиртном также напоминали обо всем, с ним связанным. В их словах я слышала страх: они боялись меня потерять. У большинства учащихся моей школы выпивка была любимым времяпровождением. Их комментарии ставили меня в трудное положение: я разрывалась между желанием уйти из-под дурного влияния и не хотела потерять людей, которые при других обстоятельствах могли бы меня поддержать и принять меня изменившуюся.
Хотелось бы, чтобы немусульмане были единственными, кто заставлял меня вернуться в прошлое, но это не так. Иногда те, кто родились мусульманами – некоторых я знала до шахады, с кем-то познакомилась позднее – тоже задавали мне вопросы о прошлом. Хотя они были рады пополнению уммы в моем лице, они, видимо, не могли оставить без внимания мое прежнее неблагоразумие.
Раньше я пила, потому что не видела в этом ничего плохого. Я ела свинину, курила, ходила на вечеринки. В конце концов, я оставила эти привычки, но для них, кажется, было важнее, что все это когда-то было. Похоже, что они считали себя чище меня, потому что загрязняющие вещества никогда не проникали в их организм. И любые мои попытки возразить были безрезультатны.
Я говорю обо всем этом, потому что каждый день в нашу прекрасную религию приходят новые люди, и в рамадан они тоже будут изо всех сил стараться исполнять свой религиозный долг. Единственное, что отделяет мусульманина по рождению от обращенного – это путь прихода в религию. Во всем остальном они ничем не отличаются: одинаково молятся, постятся, делают зикр.
Некоторые обращенные мусульмане действительно с трудом преодолевают прежние привычки, но с помощью Аллаха, они, в конце концов, пойдут прямым путем.
Мне было непросто отказаться от предвзятых представлений о Боге, прекратить есть свинину, так как в моей семье она бывает на столе не менее двух раз в неделю (и если честно, мои любимые блюда в детстве, в основном, были со свининой). Мне нелегко возвращаться в семью, которая без энтузиазма отнеслась к моей новой вере. А знаете, что легко? Легко принимать новых мусульман теми, кем они есть сейчас, и не судить их за то, кем они были. Если Аллах (хвала Ему) меня простил, вы можете хотя бы попытаться сделать то же самое?
Источник: Muslimah Media Watch
