Коран
Сахар эль-Нади (Sahar el-Nadi)
Ненавижу ярлыки и стереотипы! Поэтому, в своем межкультурном проекте я предостерегаю людей против предрассудков, стереотипов и ярлыков, а также стараюсь бороться с этими проблемами.
Одним из этих ярлыков я считаю так называемый «Ближний Восток». Вы удивлены? Ведь, это общепринятое геополитическое понятие, которое используют все: от студентов до политиков самого высокого уровня.
Но давайте забудем об этом на минуту, и вы легко поймете, в чем проблема.
Вот вам простое упражнение: откройте вашу поисковую систему в разделе «поиск изображений» и введите «карта Европы» - вы получите сотни изображений одной и той же группы стран с теми же границами. То же самое будет, если вы напишите «Соединенные Штаты» или «Азия» или «Африка». А теперь попробуйте ввести «карта Ближнего Востока» и вы увидите, насколько разные версии карт вам предложат – с разными границами и набором стран, куда могут входить, а могут не входить такие страны как Иран, Турция и Сомали.
Кто же определяет, какие страны включить, а какие не включить в карту Ближнего Востока? И каковы критерии отбора?
Выдумка?
Нет такой вещи, как «Ближний Восток» - разве что в отсталом империалистическом и колониальном сознании прошлого. Это осенило меня, когда в один прекрасный день у меня возник вопрос: «Восток лежит на востоке от чего? А если завтра править миром будет Китай, то Египет станет Средним Западом?»
Кто именно придумал «Ближний Восток»?
Понятие «Ближний Восток» впервые употребил Альфред Тайер Мэхэн (Alfred Thayer Mahan) в статье «Персидский залив и международные отношения» (The Persian Gulf and International Relations), которая была опубликована в 1902 в сентябрьском выпуске лондонского еженедельника «Нэшнл ревью» (National review).
Мэхэна называли «важнейшим американским стратегом XIX века». Его теория о том, что страны, обладающие большей военной силой на море, имеют большее влияние в мире, оказала глубокое воздействие на формирование военно-морской стратегии во всем мире, особенно в Америке, Великобритании и Германии, и, в конечном счете, вызвала европейскую гонку морских вооружений в 1890-х годах.
Мэхэн называл «Ближним Востоком» только Иран, что соответствовало британским имперским взглядам его времени. Придуманный им термин получил распространение благодаря работам сэра Валентайна Чирола (Valentine Chirol) – известного британского журналиста, историка и дипломата. Он также был страстным защитником имперских интересов Великобритании, и считал главной ее угрозой имперскую Германию и мусульман. В 1912 году Чиролу было присвоено дворянское звание за выдающиеся заслуги в качестве советника по иностранным делам.
В своей книге под названием «Ближневосточный вопрос» (The Middle Eastern Question) Чирол распространил введенное Мэхэном понятие на «Персию, Ирак, восточное побережье Аравийского полуострова, Афганистан и Тибет» (да-да, именно Тибет!).
Очевидно, что он адаптировал определение этого нового в геополитике понятия в соответствии с породившими его колониальными интересами.
Новое определение?
После Первой мировой войны, главой нового «Ближневосточного департамента» стал Уинстон Черчилль, который снова изменил формулировку «Ближнего Востока», включив в него Суэцкий канал, Синайский и Аравийский полуостров, а также новые недавно созданные государства Ирак, Палестина, Трансиордания. По версии Лондона, Тибет и Афганистан не входили в Ближний Восток.
Сегодня мы наблюдаем, как Турция меняет свой статус, становясь из «ближневосточного» государства «европейским».
Логично заключить, что понятие «Ближний Восток» - просто устаревший колониальный ярлык, отражающий евроцентрическое представление о мире. Следовательно, справедливо прекратить использовать этот некорректный термин, особенно когда речь идет об определенных стереотипах о людях и культуре.
Как египтянин, я не возражаю, когда меня называют арабом, потому что это относится к языку, на котором я говорю, мусульманином, потому что это относится к моей религии, или североафриканцем, потому что именно на севере Африки расположена моя страна.
Но я отказываюсь соглашаться с тем, чтобы меня идентифицировали исходя из расположения Египта по отношению к другим странам или исходя из того, что он является объектом военных или экономических интересов. Подобное определение абсолютно никак не отражает мою культурную или антропологическую принадлежность и служит только унизительным стереотипом, от которого на ум приходят лишь негативные образы цивилизации низшего уровня, заслуживающей меньшего уважения.
Я считаю, что согласиться на этот ярлык – это значит стать частью проблемы, а не решать ее. И наше время как нельзя лучше подходит для того, чтобы прямо сейчас, когда многие арабские страны переживают фундаментальные общественно-политические изменения, открыть новую страницу международных отношений.
Источник: OnIslam
