Канга – вытканный голос африканских женщин

Аманда Ляйх Лихтенштейн (Amanda Leigh Lichtenstein)

«Для женщины это способ выразить себя, ответить на критику, быть услышанной, любить, смеяться, молиться, смотреть на мир. Для женщины канга становится тем, чем она пожелает: голосом, в который она заворачивается, посланием миру, поэзией, щитом» (Ндинда Киоко).

Вечер на улице Сокомухуго в Каменном городе. Женщины заканчивают растапливать печи-жаровни для выпечки свежих лепешек – слоеных, маслянистых – для тех, кто возвращается с вечерней молитвы. Каждая привычно одета в пару сочетающихся по цвету и затейливому узору покрывал – одно на голове, другое обернуто вокруг бедер, – понизу каждого нанесен текст какой-нибудь пословицы на суахили. Это и есть канга – самый распространенный и популярный предмет одежды в Восточной Африке.

Яркая, недорогая и многофункциональная канга является неотъемлемой частью женского гардероба, особенно на полуавтономном, преимущественно мусульманском острове Занзибар (на суахили – Унгуджа), что напротив материковой Танзании, в состав которой он входит. От залитых солнцем рыбацких деревушек до улиц Каменного города – исторической части города Занзибара – кангу носят повсюду. Более того, канга вплетена в повседневную жизнь местных женщин и сопровождает их от рождения до смерти. Ее можно назвать исконным восточноафриканским средством коммуникации и ходовым товаром, удивляющим неожиданными текстами и ослепляющим своей пестротой.

Снимок начала XX в., изображающий рынок в Каменном городе. С XII в. Каменный город является одним центров торговли между восточноафриканским побережьем и регионом Индийского океана, которую вели Португалия, Оман, Британия и Танзания. Португальцы ввозили индийский набивной ситец, который они называли «лесо»; к XIX в. из-него стали делать покрывала с набивным рисунком, на суахили они называются «канга» – тем же словом в этом языке обозначают цесарку, оперение которой оно напоминает своей расцветкой

В сущности, канга – это прямоугольный кусок хлопчатобумажной ткани, на которую нанесен характерный рисунок, всегда состоящий из трех частей: мджи – или центрального узора, пиндо – узорчатой каймы, и джины – некоего текста, которым может быть пословица, афоризм, девиз. Текст обычно печатают жирными буквами крупным шрифтом на белом фоне, прямо над нижней каймой. Набивной рисунок наносится на ткань с помощью печатного станка. Изделие продается одним отрезом из из двух частей, каждая размером 1,5х1 м. Купленную кангу разрезают пополам, подрубают края и носят одну часть в качестве головного убора или накидки, а вторую оборачивают вокруг талии.

Кангой восхищались и носили многие знаменитые женщины, например, французская актриса Брижит Бардо и королева Руанды Розали Гиканда, но истинную жизнь ей дарят обычные женщины и девушки каждый раз, когда оборачивают вокруг бедер, наматывают на голову или заботливо укладывают в нее своих малышей.

Женщины нашли для канги множество способов применения: в качестве перевязей для ношения новорожденных, занавеси, коврика, головной повязки, москитной сетки, бельевой корзины, веревки, покрывала на кровать – на самом деле, вариантов бесконечное множество, было бы желание. Таким образом, кангу считают доступным носителем социально-культурной информации о жизни африканских женщин, при этом каждая канга хранит память об индивидуальном опыте своей владелицы.

В 2016 году кенийская писательница Ндинда Киоко написала рассказ «Канга – это настоящее» (Khanga is Present), в котором назвала кангу «открыткой из могилы», веками нашептывающей истории о судьбах женщин со всего побережья Восточной Африки.

История самого Занзибара тоже связана с кангой. Уже в I веке корабли йеменских и персидских купцов, пользуясь муссонными ветрами, бороздили Индийский океан. К XII в. на островах и вдоль восточного побережья от Могадишо (современный Сомали) на севере до Килвы (современная Танзания) на юге создавались торговые поселения, деревни, строились мечети. В начале XVI в. эта земля была колонизована португальцами. Португальское влияние на торговлю в регионе продлилось более 200 лет. Одним из напоминаний о нем стали квадратные цветные платки, именуемые «лесо».

По мере роста Занзибара налаживались его торговые связи с остальным побережьем Африки, Аравией, Индией, Персией, Китаем, куда из Занзибара под треугольными латинскими парусами отправлялись сотни кораблей, груженые морскими раковинами, специями, кокосом, слоновой костью и рабами. Назад они везли железо, сахар, текстиль. В 1698 году имам Омана Саиф бин Султан разбил португальцев в битве при Момбасе (Кения) и создал здесь оманскую цитадель. А к 1830-м годам оманский султан Саид бин Султан основал Каменный город, который стал столицей Оманской империи.

Правление оманских султанов в этом регионе продолжилось более двухсот лет, за это время здесь сложилась сложная социальная система с сильным расслоением, которое обозначалось, в том числе, и одеждой. Говорят, что когда женщина хотела показать, что занимает более высокое положение, она отказывалась от простой черной хлопчатобумахной каники и одевалась так, чтобы продемонстрировать свою свободу (рабство в Занзибаре было отменено в 1897 году) и благополучие. Для этого покупался отрез лесо длиной 6 метров, его разрезали пополам, затем каждую часть делили еще надвое. Полученные куски подгоняли по орнаменту и сшивали, таким образом, получался уникальный рисунок. Полученную одежду тоже назвали лесо. В то время самой распространенной тканью для этого был белый индийский ситец.

Модельер из Занзибара Фарук Абдела (Farouque Abdela) считает, что, вероятнее всего, женщины, которые носили такие сшитые лесо, стали использовать большие рулоны ситца как основу для печати с деревянных клише всевозможных узоров индиго, хной и другими растительными красителями. Одним из самых популярных рисунков для каймы были светлые точки на темном фоне, напоминающие расцветку оперения шумной и общительной цесарки, которая на языке суахили называется «канга».

Канга с таким набивным рисунком, сделанным вручную на индийском ситце, приобрела популярность в обществе, которое становилось все более космополитическим по мере того, как, благодаря торговле, Каменный город превращался в один из богатейших во всей Восточной Африке. Сюда заходили корабли из самых дальних стран, в том числе, из недавно обретших независимость Соединенных Штатов, которые в 1837 году учредили здесь свое консульство, а к 1850-м вытеснили индийский ситец своим полотном, которое местные жители называли «мерикани». Тем временем, канга получала все большее распространение среди занзибарских женщин, утверждавшихся в высших социальных слоях.

К 1860-м годам канга пользовалась большим спросом на всем восточноафриканском побережье от Ламу в Кении до Мадагаскара. В то время главными ее мотивами были элементы природы, символы плодородия, геометрические фигуры, плоды, животные. В орнаментах также отражалось влияние других культур, например, техники окрашивания бандхани, пришедшей из индийского Раджастхана, также присутствовали элементы османского полосатого орнамента, персидские и кашмирские каплевидные узоры «ботех» («бута»), мотивы банту, например, рог и кешью. Наряду с этим канга сохраняла традиционную цветовую гамму. Так, на протяжении 150 лет канга йа кисуту (свадебная канга) всегда была выдержана в красно-черно-белой гамме.

Будучи своего рода средством коммуникации, канга несет определенное послание своим рисунком, цветом, и конечно, текстом (джина), который обычно располагается внизу по краю мджи (центральной части).

Надписи на шести кангах слева (по часовой стрелке, начиная с верхней левой): «Не считайте красоту или успех своим личным достижением – они возможны благодаря другим», «Человек не имеет одного, зато имеет другое», «Никто не сравнится с мамой», «Лучше быть бедным, как я, чем богатым, как мой друг», «То, что любит сердце – лекарство», «Да снизойдет на тебя лучшее из всех благ».

Надписи на шести кангах справа (по часовой стрелке, начиная с верхней левой): «Достойный человек не тревожится», «Играющий дома получает награду», «Лжец никогда не останавливается, он работает 24 часа в сутки», «Пусть говорят», «Человека любят не за цвет, а за характер», «Не буду есть в потемках из страха перед соседом» (в смысле, «я делаю, что хочу»)

Первыми создательницами орнаментов канги были женщины, но вскоре мужчины взяли в свои руки как производство, так и торговлю. Этот переход пришелся на период промышленной революции, принесшей радикальное изменение технологий изготовления текстиля во всем мире. В начале XX века, пользуясь достижениями в текстильной промышленности, узоры канги стали экспортироваться в Индию и Европу для массового производства. По словам Фарука Абдела, первые канги с набивным рисунком, сделанным тканепечатающей машиной, появились в Германии благодаря Эмили Рюте (Emily Ruete), младшей дочери занзибарского султана Саида ибн Султана, у которого было 36 детей. Урожденная Саида Сальме полюбила соседа, немецкого купца Рудольфа Генриха Рюте (Rudolph Heinrich Ruete), вышла за него замуж и уехала с ним в Гамбург, до конца жизни жила в Европе. Впрочем, модельер признает, что по другой версии, массовое производство канги впервые началось в Англии или в Индии.

Текст на кангах появился только в начале 1900-х годов. Моду на них ввел Кадердина Хаджи Абдулла Эссак (Kaderdina Hajee “Abdulla” Essak) из Момбасы (Кения) под влиянием своей жены, которая предложила делать на изготовляемых им кангах «фирменную» надпись. Первая надпись была на суахили арабским шрифтом. Появление надписей дал толчок для новой вспышки интереса к канге. Довольно скоро другие производители последовали примеру Абдуллы и тоже стали писать на своих изделиях те или иные высказывания.

В начале XX века политическая власть в Занзибаре перешла от Омана к британцам, и надписи на кангах тоже изменились, так как британцы требовали использования латинского шрифта. В конечном счете, это новшество имело успех, так как низшие слои населения нередко не знали арабского алфавита (в таких случаях продавцы зачитывали надпись на канге вслух, чтобы покупательница могла выбрать понравившуюся).

Журналистка, музыкант и пропагандист культуры суахили Мариам Хамдани собрала более 100 канг, каждая куплена по особому случаю – к свадьбе, похоронам, концерту, юбилею – что делает ее коллекцию своего рода дневником ее жизни

Преподаватель языка и литературы суахили в Государственном университете Занзибара Фатьма Соуд Нассор (Fatma Soud Nassor) говорит, что надписи на кангах способны выразить радость, любовь, печаль. В наше время ими могут быть народные пословицы (метхали), многозначные выражения (мафумбо), строки (мисемо) из фолклора, загадок, детских песен, цитаты из Корана или из области поп-культуры. Другие представляют собой слова песен музыкального жанра «таараб», распространенного на восточноафриканском побережье и возникшего под влиянием египетских, индийских и йеменских мелодий. Этот жанр стал плодом длительной истории взаимопроникновения культур Занзибара и Египта. Говорят, что в конце XIX века ансамбль египетских музыкантов играл во дворце султана Баргаша ибн Саида. До 20-х годов XX века в этом жанре преобладали мужчины-музыканты, поющие на арабском языке. Однако затем на сцену вышла талантливая и бесстрашная Сити Бинти Саад (Siti Binti Saad). Родом из бедной семьи, она потрясла слушателей своими песнями на суахили, в которых она поднимала социальные проблемы, такие как классовое неравенство, насилие в семье, права женщин.

Мариам Хамдани (Mariam Hamdani), директор женской музыкальной группы Tausi Taarab, стремится сохранить дух творчества Сити Бинти Саад. За 70 лет у нее собралась большая коллекция канг, которую можно назвать своеобразной хроникой жизни журналистки, пропагандиста народной культуры и защитницы прав женщин. Хамдани вспоминает, как в ее детстве, в 1950-х годах, они с матерью покупали канги на рынке Дараджани. Ассортимент был невелик, и женщины, выбрав среди образцов, записывались в очередь, чтобы заполучить желаемую модель после ее доставки продавцу. Сегодня шкаф Хамдани – это настоящая «сокровищница», в которой хранятся сотни аккуратно сложенных канг, и с каждой связано какое-то воспоминание: свадьба, похороны, личные события, политические победы.

На некоторых из ее канг написаны слова песен в жанре «таараб», например «Мпензи нипепе» (Любимый, успокой меня): «Любимый, успокой меня/ Я устала и хочу спать/ Любимый, исцели меня своим теплом/ И утешь, чтобы я развеселилась».

Хидайя – учительница в деревне Бведжуу, что на восточном побережье Занзибара. Она любит кангу не столько за надпись, сколько за красочный рисунок

Другие – образцы прежней моды, некоторые даже стали «классикой» и не перестают возвращаться на рынок из-за постоянной популярности: например, канга йа мкека (канга-коврик), с контрастными красными, черными и белыми полосками, напоминающая традиционный коврик. Крапчатый узор на яркой красно-черной кайме повторяется узором в круге, расположенном в центральной части. Эту кангу из 100-процентного хлопка можно оценить за одно только высокое качество и интересный рисунок, но настоящей ее изюминкой является послание: «Удивлена, что ты на меня сердишься – я приобрела это сама».

Указывая на зелено-оранжевую кангу с двумя голубями на ветках, смотрящими друг на друга, Хамдани объясняет, что по рисунку и качеству можно определить, что это несовременное изделие. Осторожно разворачивая другую, Хамдани говорит:

«Эта тоже очень старая. Канга йа ндеге вавили – "канга с двумя птицами". Ах, ей уже столько лет! Она очень старая, но теперь снова носят такие. Этот рисунок никогда не выйдет из моды».

Она показывает на симпатичную смесь кружочков, сердечек и цветочков, тогда как две птицы символизируют любовь и защиту от ревности, о чем говорит и надпись: «Если двое любят друг друга, у врагов нет шанса».

Рабия Омар (Rabia Omar) приехала на Занзибар с материка. Свою кангу она купила в Дар-эс-Саламе в Танзании, где спрос на канги не меньше, чем в Занзибаре. По сравнению с занзибарским, материковый стиль означает более плотный хлопок и более темные цвета

В коллекции Хамдани есть канги арабского направления. На канга йа мараши (канга с розовой водой) изображен разбрызгиватель для розовой воды, каким в арабских странах пользуются с X века для распыления аромата розового масла. Со временем устройство распространилось из Йемена и Омана в Занзибар. Канга, принадлежащая Хамдани, красно-белая, надпись предупреждает о том, что сплетни угрожают любви: «Это не любящие ссорятся – во всем виноваты сплетни и недоброжелательство». В этом контексте розовая вода символизирует примирение двух любящих людей после ссоры.

Дорожит Хамдани и красно-желтой кангой с арабской надписью на суахили. Она тоже предостерегает от сплетен: «Никакие сплетни не заставят меня бросить моего мужчину».

Оманская канга с цветочным рисунком лаконична: «Роза Салалы», – написано на ней.

А вот и «канга любви», вся ее надпись: «Лейла и Меджнун» – имена героев знаменитой истории любви, написанной в X веке Низами Гянджеви.

Канга красива и удобна, кроме того, в ней можно носить ребенка: руки остаются свободными, а ребенок - у материнской груди

По словам Хамдани, теперь она носит кангу только дома, это ее повседневная домашняя одежда, кроме того, она соблюдает традицию надевать кангу на свадьбы, похороны, по праздникам. Женщины на Занзибаре и на материке – живут ли они в космополитическом Каменном городе или в деревушках, вроде Бведжуу – все они заботливо хранят свои канги и так или иначе пользуются ими каждый день, говорит Хамдани.

Пожилая женщина по имени Мванахамиси из небольшой рыбацкой деревни Бведжуу на востоке Занзибара объясняет:

«Без канги занзибарская женщина – не женщина. Мы носим кангу с самого раннего детства и до смерти».

Она говорит, что любит кангу за яркие цвета и орнамент и не обращает внимания на то, что на ней написано. 

Ее односельчанка, учительница и мать четырех детей по имени Хидайя, с ней согласна.

«Многие из нас выбирают кангу за цвет и рисунок. Мы не слишком смотрим на надпись. Может быть, молодые женщины придают этому значение, а у нас нет времени думать, что там написано. Мы любим кангу потому что это наша традиционная одежда, и, как мусульманки, мы уважаем нашу культуру и покрываемся, когда выходим из дому».

Продавец канг Мохаммед Абдаллах Муди торгует на рынке в Каменном городе. Он занимается этим много лет, и молодые торговцы спрашивают у него совета. Его лавка меньше, чем у большинства, но с годами он подружился со многими постоянными покупателями, среди которых есть и мужчины, покупающие канги для жен и дочерей

40-летний торговец кангами Мохаммед Абдаллах Муди (Mohammed Abdallah Moody) усмехается, когда слышит, что женщины не обращают внимания на надпись. Он помнит наизусть надписи с сотен канг и утверждает, что «канга – это послание». Как и многие другие, он считает, что занзибарские женщины, повинуясь традиции, предписывающей женщине соблюдать свое достоинство, покупают и носят кангу как уникальную форму молчаливого сообщения, и говорят с ее помощью то, что было бы неприемлемым в обществе, выразись они иначе.

«Первое, на что смотрят женщины и даже мужчины, покупающие у меня канги, это надпись. Даже красивую кангу могут не купить из-за непонравившейся надписи. Когда кангу получают в подарок, что делают в первую очередь, открыв подарок? Читают надпись! Если пожилая женщина не может прочесть сама, первое, что она делает – это просит кого-то прочесть, что написано на канге», – говорит торговец. – Надпись – это все. Она в силах увеличить любовь и облегчить боль разбитого сердца. Она может быть провокационной, а может быть умиротворяющей, утешительной».

Старейшая и крупнейшая на Занзибаре фирма по продаже канг – Chavda Textiles. Она занимается и оптовой торговлей. Возможно, ее товар есть и в этой лавке, прямо у ее дверей

Недалеко от лавки Муди находится магазин фирмы Chavda Textiles – крупнейшего и старейшего на Занзибаре поставщика канг. В кабинете позади магазина повсюду лежат рисунки и клише. 24-летняя Сабрина Алли (Sabrina Ally) – дизайнер канг. Ее задача придумывать орнаменты и подбирать надписи, которые понравятся разнообразным покупателям. Алли работает на фирме три года и является автором многих популярнейших канг. Она согласна с тем, что удачная надпись – главный фактор успеха канги.

Хидайя в своей любимой канге у себя дома в Бведжуу

«Я вечно ломаю голову над этими надписями! Но потом их копируют другие производители, – с гордостью говорит она, – например, я придумала написать на канге: "Это не давление, и не диабет – тебя истощает плохое настроение"». 

«В наше время на Занзибаре живут самые разные народы, многообразие ведет к разнице во взглядах, доходит до скандалов, например, из-за ревности. Поэтому в наши дни женщины любят, чтобы надписи могли разбудить, удивить, заставить задуматься».

Дизайнер фирмы Chavda 24-летняя Сабрина Али создала многие из самых смелых и самых популярных канг. Окруженная стопками образцов тканей, она придумывает и рисует новые орнаменты

Подаренная или надетая с умыслом канга может даже уладить конфликт. Недавно Али придумала фразу: «Я миротворец, у меня нет времени воевать». Эта фраза пришла ей на ум дома, когда она размышляла о том, как занзибарские женщины ведут себя в случае ссоры.

«Женщины часто воюют между собой, но это происходит скрыто. Они не хотят, чтобы другие узнали о том, что у них есть какие-то проблемы и тревоги. Это может быть из-за мужчины, из-за непонимания на работе. И женщины пользуются кангой, чтобы сообщить о своей позиции и при этом соблюсти внешние приличия».

Даже есть выражение: «побить кангу», что значит, дать кангой достойный ответ на заявление, высказанное при помощи другой канги.

Еще один способ использования канги: девушки из Бведжуу ловят ею рыбу

Торговля кангами еще и прибыльный бизнес. Chavda Textiles торгует и оптом, тогда цена закупки для розничного торговца составляет 2,2 доллара за отрез из двух частей. Каждый месяц фирма отправляет на свою фабрику в Мумбае до 30 новых рисунков, при этом у нее всегда есть в запасе еще 50 новых и 50 старых и богатый ассортимент надписей: пожеланий, благословений, молитв, смелых высказываний. Государственные власти, политики и НГО используют кангу как коммуникационную платформу еще со Второй мировой войны, когда были выпущены знаменитые канги с изображением станков и кораблей и надписью: «Спасибо, хозяин [Уинстон] Черчилль».

Жительница Бведжуу развешивает канги сушиться на утреннем солнце

В отличие от Занзибара, где женщины любят легкую ткань и яркие цвета с пословицами, загадками и изречениями на суахили, на материке, в Танзании, женщины предпочитают «канга нзтио» – канги из более плотной хлопчатобумажной ткани и более темных цветов, с текстами, связанными с верой и религией.

В магазинах фирм Morogoro, Nida, Urafiki и Karibu Textiles, расположенных на улице Ухуру в бывшей столице Танзании Дар-эс-Саламе, оптовая цена такой канги составляет 3,5 доллара за штуку (отрез из двух частей). Торговец по имени Фазилия уверяет, что канги покупают и мужчины, и женщины:

«В Танзании нет мужчины, который хоть раз не купил бы кангу – матери, бабушке, жене».

Одни канги носят, чтобы сделать заявление, другие, как эту, в доме Хидайи в Бведжуу, используют для украшения интерьера, чтобы добавить помещению цвета и уюта

Сидя в своем кабинете на кафедре суахили в Государственном университете Занзибара, профессор Фатьма Сауд Нассор со слезами на глазах вспоминает день смерти матери:

«Вы знаете, мы пользуемся кангой для ритуалов. На похоронах матери ее сестры достали у нее из шкафа кангу, чтобы обрядить тело… Я плакала, глядя на мать в этой канге, потому что на ней было написано: "Я была довольна своим положением". На похоронах я только и видела, что надпись на ее канге. Для меня она имела огромный глубокий смысл…».

И по сей день канга обращается к нам из глубины истории, повествуя о чьих-то желаниях, мечтах, тревогах, страстях. Бережно хранящая ребенка у материнской груди, подарок трепетной невесте от семьи жениха, наконец, саван усопшей – ни в какой своей ипостаси канга не будет забыта, а ее послание не умрет.

Фото Саманты Реиндерс (Samantha Reinders)

Источник: Aramco World