Ишбилья: Исламская Севилья (часть 1)

В конце 730-х годах внучка предпоследнего короля вестготов Витицы Сара снарядила корабль, который спустился из Севильи вниз по реке в Атлантику, через Гибралтарский пролив вошел в Средиземное море и взял курс на восток, в палестинский порт Аскалон. Оттуда Сара направилась в Дамаск искать правосудия у Омейядов. Она получила аудиенцию у халифа Хишама, чтобы потребовать возвращения ей прав на обширные наследственные владения в окрестностях ее родного города, которые конфисковал один из трех ее дядьев по имени Артабас несмотря на то, что прежний халиф подтвердил ее право на наследство.

Хишам признал ее притязания и отправил своему эмиру в Северной Африке грамоту, в которой распорядился проследить за тем, чтобы справедливость в отношении Сары была восстановлена. Возможно, чтобы еще больше упрочить ее положение, он выдал ее замуж за своего вольноотпущенника Ису ибн Музахима. Вместе пара вернулась в Севилью.

У Сары и Исы было двое сыновей, Ибрагим и Исхак. Потомки узнали о путешествии Сары в Дамаск от ее правнука Ибрагима, так как Абу Бакр ибн аль-Кутыйя – «сын готянки», т.е. потомок готской принцессы – начинает свою краткую хронику о мусульманском завоевании Испании с повествования о своей прапрабабке Саре, которой он справедливо гордится.

Иса умер в 755 году, в тот самый год, когда один из немногих уцелевших после восстания в Дамаске представителей династии Омейядов приехал на Пиренейский полуостров и основал здесь династию кордовских Омейядов, и это событие ознаменовало собой начало блестящего периода мусульманского правления в аль-Андалусе. Сара приехала из Севильи в Кордову, чтобы приветствовать Абд ар-Рахмана I ибн Муавию ибн Хишама, и он напомнил ей об их встрече в Дамаске при дворе халифа Хишама. Тогда внук Хишама был еще юношей, а когда будущий эмир аль-Андалуса впервые ступил на испанскую землю, ему было всего 25 лет.

Должно быть, во время путешествия в Сирию Сара была тоже еще довольно молода, так как после смерти Исы она снова вышла замуж, на этот раз за сторонника Омейядов, знатного человека по имени Умайр ибн Саид аль-Лахми, который вел свою родословную от царской династии Лахмидов, правившей территориями на северо-востоке Аравии со столицей аль-Хира (современный Ирак).

Сара родила Умайру сына, и потомки готской принцессы и арабского аристократа звались в Севилье Бану Хаджадж. Сотни лет представители этого рода занимали в городе высокое положение и владели обширными поместьями и сельскохозяйственными угодьями, унаследованными по материнской линии от готских королей.

Вестготы, пришедшие в Севилью после римлян, называли город «Спалис», от римского «Испалис/Гиспалис». Значение слова неизвестно. Вероятнее всего, оно имеет семитское происхождение, так как на месте Севильи раньше находилось поселение финикийцев, живших здесь, как минимум, с VII века до н.э. В труде «Этимологии», написанном в VI в. н.э., Исидор Севильский утверждает, что слово «гиспалис» значит «построенный на сваях», потому что в переводе с латыни «гис палис» значит «эти сваи». Безусловно, это народная этимология, но примечательно, что в этом веке на одной из центральных улиц Севильи Калле-Сьерпес под одним из зданий были обнаружены многочисленные сосновые сваи, вкопанные глубоко в землю, вероятно, еще во времена строительства города. Вероятнее всего, их использовали для укрепления фундаментов, так как город строился на болотистой почве, часто подвергавшейся затоплению от разливов двух рек.

В 206 году до н.э., кода римская армия, наконец, положила конец власти Карфагена, римский полководец Сципион основал на утесе над местом, где в будущем будет стоять Севилья, военный гарнизон Италику. Со временем в 9 км от Италики вырос город Гиспалис, и к 49 году до н.э. он стал крупнейшим и важнейшим городом римской провинции Бетики, находившейся на территории современной Андалусии. Он еще не был колонией, тем не менее, был окружен стенами, имел форум и обладал всеми признаками римского города. Известно, что к 49 году до н.э. Гиспалис экспортировал зерно, и именно в этом году название города впервые упоминается в римских источниках.

Через четыре года, в 45 году до н.э., Юлий Цезарь сделал Гиспалис колонией, это означало, что все свободные граждане города имели одинаковые с римлянами права в рамках одинаковой политической системы. Тем временем заселение Италики продолжалось и, по всей видимости, состоятельными людьми, так как город расширился на правый берег реки. Этот новый район арабы впоследствии называли Тирьяна, ныне он известен как район Триана, по имени императора Траяна. Так Севилья постепенно превратилась в маленький Рим и точно так же раскинулась по обеим сторонам реки. Примечательно, что Триана и по сей день сохраняет определенную независимость от остальной Севильи.

Омейядский наместник Северной Африки Муса ибн Нусайр ибн Абд ар-Рахман ибн Зайд аль-Лахми, был внуком христианина, плененного великим арабским полководцем Халидом ибн аль-Валидом в месопотамском городке-оазисе Айн аль-Тамр. Его отец был приближенным первого омейядского халифа Муавии, и до того как стать правителем Муса был сборщиком податей на службе у Омейядов. В 710 году, вероятнее всего, не уведомив халифа аль-Валида о своем намерении, он направил в вестготские земли разведывательный отряд под руководством молодого берберского офицера Тарифа ибн Маллука. Тариф высадился в городе, который теперь носит его имя – Тарифа – откуда совершил набег на Альхесирас и вернулся с богатыми трофеями, практически не встретив сопротивления со стороны готов.

Летом следующего года Муса ибн Нусайр отправил войско, состоявшее из 7000 берберов во главе со своим вольноотпущенником и лучшим военачальником бербером Тариком ибн Зиядом, через пролив в Иберию на кораблях, снаряженных вестготским губернатором Сеуты графом Юлианом. Арабские источники рассказывают в связи с этим историю, достойную стать сюжетом испанского романсеро: о том, как граф Юлиан оставил свою дочь на попечение вестготского короля Родериха, о том, как Родерих ее обесчестил, и о мести Юлиана, который в ответ на это вероломство помог мусульманам вторгнуться на Пиренейский полуостров.

Юлиан не только предоставил мусульманам четыре корабля, но и нарисовал им карту страны, указал слабые места готов и вступил в заговор с двумя братьями Витицы Сисиберто и Оппа, которые возглавляли фланги армии Родериха. В решающем сражении у места, которое арабские источники называют «аль-Бухайра» (озеро) близ Альхесираса, Сисиберто и Оппа переметнулись на сторону противника, и месть Юлиана свершилась. После битвы захватчики стали искать среди погибших тело Родериха, но нашли только его белую лошадь с золотым украшенным драгоценными камнями седлом, плащ, сотканный из золотых нитей и расшитый жемчугом и рубинами, и одну сандалию короля.

Тарик отправил вольноотпущенника грека Мугиса в Кордову (на арабском «Куртуба»), чтобы заручиться поддержкой с тыла, а сам направился по римской дороге в вестготскую столицу Толедо (Тулайтула) через римские города Эгабро, Тукци, Аурги, Саларию, Ламиний и Консабуру. К зиме они завоевали почти все важные городские центры вестготской Испании за единственным исключением: это был крупный и важный город Спалис.

Сам Муса переправился через Гибралтар в июле 712 года, ровно через год после Тарика. Его сопровождала готская знать, 18-тысячное войско – состоящее преимущественно из арабов – и сын Абд аль-Азиз. Они высадились у скалы Гибралтар (от искаженного арабского «Джабаль аль-Тарик») и двинулись к «зеленому полуострову», как арабы называли Альхесирас.

«Не хочу идти тем же маршрутом, что и Тарик», ─ заявил Муса Юлиану.

«Мы проведем тебя более короткой дорогой, чем его, и доведем до городов более населенных и богатых, чем те, которые он завоевал; городов, которые не захватывал еще ни один завоеватель, но которые, если будет воля Аллаха, сдадутся тебе», ─ ответили на это его проводники.

Итак, Муса с 18-тысячным войском взял штурмом Шазуну (Сидхуна) – теперь Медина-Сидония, – затем Кармону, самый укрепленный город в Андалусии, крепостные валы которого строили еще финикийцы. После взятия Кармоны дорога на Севилью была открыта. Мусульманский летописец Ахмед ибн Мохаммед аль-Маккари, чьей хронике мы следуем, пишет:

«Затем Муса проследовал к Севилье, крупнейшему и наиболее важному городу Андалусии из-за его строений и древних руин. Этот город был столицей страны в древние времена и оставался таковой до завоевания Андалусии готами, когда правительство было перенесено в Толедо…; главы церкви все еще находились там, и Севилья считалась одним из первейших городов Андалусии».

Муса атаковал город несколько месяцев, и, в конце концов, Спалис капитулировал. Готы бежали в Баджу (Беху), чтобы собраться с силами. Муса же с сыном Абд аль-Азизом вошли в Спалис, последний стал губернатором города, а Муса последовал за остатками готской армии на север. Местные иудеи оказывали помощь завоевателям и их поставили на защиту цитадели под командованием арабских военачальников.

Спалис, или, как он теперь назывался, Ишбилия, был богатейшим городом в Андалусии. Возможно, что Тарику было приказано передать командование дальнейшим завоеванием своему ближайшему офицеру, а готы, помогая мусульманским завоевателям, надеялись сохранить город, устроив его сдачу Мусе ибн Нусайру, а не Тарику и его берберскому войску.

Это предположение отчасти подкреплено тем фактом, что сын Мусы Абд аль-Азиз женился на вдове Родериха Эгилоне, которая в арабских текстах фигурирует под именем Умм-Асим. Эгилона, не понимая эгалитарный характер арабского общества, была удивлена тем, что ее новый муж не настаивает на присвоении королевского сана. Почему он не наденет корону? Почему его военачальники не кланяются ему? Абд аль-Азиз объяснил, что это запрещено его религией. Один автор утверждает, что она убедила его сделать дверь, ведущую в его покои, очень низкой, чтобы тем, кто в нее входил, невольно приходилось низко наклоняться.

Вероятнее всего, это вымышленные истории, но они вполне передают культурные разногласия, которые могли возникать на начальном этапе отношений завоевателей и завоеванных.

Предания об Абд аль-Азизе и Эгилоне также перекликаются с историями из жизни Александра Македонского, чье войско было недовольно тем, что он стал перенимать обычаи персидского двора и все более отдаляться от них. Так или иначе, через пять лет после назначения на должность вали Андалусии Абд аль-Азиз был убит группой своих солдат.

Ишбилия была столицей аль-Андалуса 3 года, с 713-го по 716-й, став первой столицей арабской Испании.

Город, завоеванный Мусой, во многом был римским городом. В 426 году он подвергся жестокому разграблению вандалов во главе с Гундериком, которые также разрушили и осквернили базилику, вероятно, стоявшую на месте нынешнего собора или где-то рядом с Патио де лас-Бандерас. Но через три года вандалы ушли из города, привлеченные зелеными пастбищами Северной Африки.

Готы пришли в Испанию в середине VI века, в 589 году вестготский король Герменегильд принял католичество, отказавшись от арианства. По большей части благодаря усилиям Исидора Севильского Спалис превратился в ведущий интеллектуальный центр Испании – хотя во времена варваров интеллектуальная жизнь носила рудиментарный характер. Письменным языком была латынь, но накануне арабского завоевания коренное население Испании (испано-римляне) уже говорили на наречии, которое считается прототипом испанского языка, что доказывают романизмы, периодически встречающиеся в арабских хрониках. Сомнительно, что Витица и его семейство вообще владели готским языком, почти наверняка, Сара говорила на романском наречии.

Несмотря на готские и христианские преобразования римского города, к моменту прихода Мусы в 712 году Спалис относительно хорошо сохранился, здесь был форум, здание сената, театры, храмы, бани и гимназии – последние в руинах, – галереи, акведуки, город имел сетчатую застройку. Представители зажиточных классов носили хламиду –  короткую накидку в военном стиле, которая застегивалась на правом плече пряжкой-фибулой. Пожилые мужчины, принадлежащие к высшему классу, например, сенаторы, все еще носили тогу.

Муса и его арабское войско, по всей вероятности, были знакомы с городами времен Римской империи по Сирии и Северной Африке, где они должны были видеть величественные развалины Лептис-Магна и Тубурбо Маджус. Но Спалис был первым увиденным мусульманами римским городом с сохранившимися зданиями и учреждениями.

 

Мусульмане

В первые десятилетия VIII века ислам был еще сравнительно новым явлением. Исламская архитектура еще не приобрела свои характерные черты, хотя в результате выдающихся строительных проектов, которые предпринимали Омейядские халифы аль-Валид, Хишам и аль-Валид II, уже появились здания гражданского, религиозного и военного назначения с типично исламскими чертами. Тем не менее, очевидно, что римские укрепления в сирийской пустыне (многие из их были построены прославленным сыном Гиспалиса императором Траяном, который родился в Италике, в 9 км от Севильи), а также эллинские и сассанидские образцы – все это было позаимствовано строителями севильского Алькасара и Альгамбры в Гранаде.

Таким образом, раннее мусульманское общество много унаследовало от поздней античности физически и, конечно, интеллектуально. Но исламское откровение и исламский закон сильно отличались от римских, христианских или вестготских. Параллельно со становлением и оформлением шариата, исламские архитектурные формы тоже приобретали типично исламскую структуру и орнаментальный язык. Одновременно началось активное изучение арабского языка грамматиками Басры и Куфы, что дало возможность его распространения во всей умме, или общине верующих.

Мусульмане и город, в котором они жили, начали обретать свой особый облик, который невозможно спутать ни с каким другим. Религиозные убеждения и обряды, закон, одежда, язык, пища, налогообложение, межличностные отношения – все это и тысяча других деталей начали выкристаллизовываться в единое целое, заключающее в себе уникальность исламской цивилизации. Безусловно, что эта цивилизация имела региональные варианты, и один из них сложился в аль-Андалусе. Арабы принесли в Испанию нечто большее, чем религию и язык, благодаря чему здесь создалась устойчивая цивилизация.

Нам очень мало известно о начале этого процесса и того периода, когда Ишбилией правили Омейядские чиновники, подчинявшиеся наместнику в Северной Африке. Сын Мусы Абд аль-Азиз писал друзьям и родным в Сирию, и, возможно, именно эти письма способствовали процессу переселения, во всяком случае, при нем в Ишбилию переселились не менее 13000 человек, получивших земельные наделы в городе и рядом с ним. Предположительно, этот процесс продолжился и после убийства Абд аль-Азиза, но точное количество переселенцев назвать невозможно.

 

Христиане

Подавляющее большинство населения Севильи и ее окрестностей исповедовало христианство, впрочем, точное их число тоже неизвестно. Но со временем многие из этих людей приняли ислам. Мусульман испанского происхождения называли «мувалладун», форма множественного числа от «муваллад», или «рожденный», т.е. рожденный в Испании или рожденный от смешанного брака, и отличали их от завоевателей, пришедших извне.

Те, кто остался в христианстве, имели официальный статус зиммиев (ахль аль-зимма – «люди договора»). Так назывались представители религиозного меньшинства, принадлежащего к монотеистической религии и пользующегося защитой государства. Испанских христиан называли «мустарибун» (мн. ч. от «мустариб»). В испанский язык это слово перешло как «мосараб», что по-арабски значит, «арабизированный», «похожий на араба», так как эта община, проживающая теперь на мусульманских землях, со временем усвоила многие черты культуры и обычаев завоевателей.

Мосарабы продолжали совершать свои богослужения на латыни и говорили на арабском и испанском. Мосарабы подчинялись епископской власти и пользовались собственной правовой системой. Если же дело касалось мусульманина, то его рассматривал шариатский суд. Севильская община мосарабов была большой и влиятельной, особенно в первые триста лет мусульманского правления.

Позднее, когда под ударами христианской реконкисты граница начала сдвигаться на юг, положение мосарабов ухудшилось. При Альморавидах (аль-Мурабитун) и Альмохадах (аль-Муваххидун) многие из них перешли на земли христиан, и к 1248 году, когда Фернандо III взял Ишбилию, в городе практически не оставалось христиан. Тем не менее, мосарабам предстояло сыграть важную культурную роль: знание арабского языка и мусульманского общества делало их идеальными проводниками и толкователями мусульманской науки и культуры в Европе.

 

Иудеи

Иудейская община Ишбильи тоже была немалой, хотя точно установить ее размер опять-таки, не представляется возможным. Когда город взяли христиане, в нем было не менее четырех синагог, при этом надо учитывать, что его размеры были уже намного меньше. Иудеи немало пострадали при вестготах и поэтому сотрудничали с мусульманскими завоевателями. Мы уже видели, как Муса ибн Нусайр оставил город в их руках, а сам последовал за остатками армии вестготов на север. За свою помощь иудеи заслужили благосклонное отношение мусульманских правителей, занимали высокие политические посты и проявили себя в интеллектуальной сфере, совершили немало научных открытий, в частности, в медицине.

Как и мосарабы, иудеи, жившие в Севилье, говорили и писали на арабском, а также испанском, а в качестве языка богослужения пользовались ивритом. В X-XI веках с возрождением иудейской науки, на иврите даже писались оригинальные сочинения, в том числе, поэзия, которая пользовалась классическими арабскими размерами стихосложения.

Как и христиане, иудеи считались зиммиями и руководствовались собственными нормами права. К моменту взятия Ишбилии христианами, иудеи компактно проживали в трех-четырех кварталах недалеко от Альказара – королевского дворца. Но на самом деле нет доказательств, что они селились здесь и в исламские времена. С началом реконкисты их положение ухудшилось, как и положение мосарабов. Христиане воевали с Альморавидами и Альмохадами, и мосарабам с иудеями было приказано носить особую одежду, отличающую их от мусульман.

Культура иудеев и мосарабов настолько прочно переплелась с господствующей культурой аль-Андалуса, что стихи иудейских и мосарабских поэтов совершенно естественным образом вошли в антологию андалузской поэзии и песен «Мугриб фи хула аль-Магриб», составленную за 115 лет шестью авторами и увидевшую свет в XIII веке. Все эти стихи придерживаются строгих канонов арабской поэзии, так что по ним невозможно определить вероисповедание поэтов, и только по редакторским комментариям читатель узнает, что некоторые из них были зиммиями.

Присутствие в Ишбилье двух немусульманских общин способствовало усложнению социально-культурной ткани города. Но и сама мусульманская община отличалась немалым разнообразием. Первая волна завоевателей поселилась в поместьях Сары Готской – большинство этих наделов сохранилось еще со времен римских латифундий. Но арабы Аравийского полуострова еще с доисламских времен делились на северные и южные племена. Например, второй муж Сары, принадлежавший к роду Лахмидов, был южанином, «йеменцем», как их называли в Испании, потому что племя бану Лахм предположительно происходило из Йемена. Хотя между этими группировками с их, вероятнее всего, вымышленным происхождением, было много сложных внутренних взаимосвязей, они, безусловно, могли бы сплотиться перед лицом реальной или воображаемой угрозы со стороны враждебной группы. Ишбилья была, преимущественно, «йеменским» городом, и в первые годы после заселения здесь происходило немало восстаний против правления «северян».

Еще одно затруднение возникло в 742 году, когда в крупнейших городах аль-Андалуса поселилось огромное количество арабских солдат с территорий Сирии Палестинской. В Ишбилью были переведены сирийцы из джунда (военного округа) Хомс (Химс, античная Эмесса). Это неизбежно привело к конфликтам с первыми поселенцами. Но, с другой стороны, присутствие такого количества арабоязычного населения способствовало ускорению арабизации и помогло заселению окрестностей Ишбилии, опустошенной ужасным голодом 708-710 годов, во время которого, по сообщениям арабских авторов, умерло более половины местного населения.

Кроме того, как известно, в завоевании Испании принимали участие берберы – марокканские племена с гор Эр-Риф и Атласских гор. Подобно арабам, они делились на две группировки по своему происхождению и назывались аль-бутр и аль-баранис. Современные ученые предполагают, что изначально так называлось характерное одеяние этих племен: племя аль-бутр носило короткий плащ, которые до сих пор распространены среди марроканских горцев, а слово «аль-баранис» - арабское слово, во множественном числе «бурнус» - носили длинный плащ, который так и назывался. Изначально, слово «бурнус», как и сам длинный плащ, греческого происхождения.

Политическая зависимость Ишбильи от Северной Африки прекратилась в VIII веке в связи с одним знаменательным событием: 14 августа 755 года в аль-Андалус прибыл принц династии Омейядов Абд ар-Рахман ибн Муавия ибн Хишам. Его семья, правившая мусульманским миром из Дамаска с 661 года, была сметена восстанием, которое началось в далеком Хорасане, в результате чего в 750 году к власти пришли Аббасиды, основавшие свою столицу в Багдаде. В отличие от большинства членов бывшего правящего семейства, Абд ар-Рахману удалось спастись от истребления, и он бежал на запад, где основал собственную династию, которой предстояло править Испанией до 1031 года.

Столицей западного халифата Омейядов стала Кордова. В создании города, ставшего ведущим мировым центром исламской культуры, сыграли свою роль ряд блестящих правителей. При Омейядах Ишбилья уже не была столицей, но оставалась самым богатым и могущественным городом в аль-Андалусе.

Основатель династии Абд ар-Рахман имел практически неоспоримое право возглавлять халифат: он был принцем правящей династии, более-менее благополучно просуществовавшей почти сто лет. Его путешествие на запад было овеяно романтикой бегства от убийц, подосланных Аббасидами. Молодость также добавляла блеска его фигуре. По причудливому стечению обстоятельств, в его жилах текла и берберская кровь: его матерью была Нафза из племени аль-Бутр, таким образом, Абд ар-Рахман был кровным родственником первого завоевателя Испании Тарика ибн Зияда. Родство с берберами обеспечило ему поддержку среди андалусских берберов.

Правитель Севильи Юсуф аль-Фихри воспротивился новому сюзерену и был выслан из города. Через несколько лет, в 758 г. он попытался восстановить свои права, но был разбит. Были и другие попытки бунта «йеменцев» против распространения власти Абд ар-Рахмана на Ишбилью. Самым значительным в череде периодических мятежей было берберско-«йеменское» восстание 771 года. Абд ар-Рахман пошел на город с двумя сыновьями Хишамом и Сулейманом и разбил мятежников. После этого мы уже не слышим о «йеменских» восстаниях, в Ишбилье благополучно воцарились наместники, присылаемые из Кордовы, и этот относительный мир продлился почти сто лет.

Именно за эти сто лет Ишбилья превратилась из римского города в исламский. В 829 году здесь была построена первая соборная мечеть, после чего город начал стремительно преображаться. На фундаменте мечети есть надпись:

«Да смилуется Аллах над Абд ар-Рахманом ибн аль-Хакамом, справедливым принцем, ведомым Аллахом, который приказал построить эту мечеть под руководством Умара ибн Адаббаса, кади Ишбильи, в году 829…».

Это старейшая сохранившаяся в аль-Андалусе надпись на арабском языке. Копию этой надписи можно увидеть сегодня над входом во двор церкви Сан-Сальвадор, которая стоит на месте этой первой севильской мечети. Сам внутренний двор с одной стороны ограничен аркадой, оставшейся от мечети, и настолько глубоко погрузившейся в землю, что сейчас видны только верхушки колонн. Ни одно другое место в Севилье не дает столь наглядного представления о том, сколько времени отделяет нас от исламского прошлого города.

Источник: Aramco World