Коран
Гидеон Леви
6 июля 2006 года
Они собрались пообедать все вместе: мама Фатма, на третьем месяце беременности; ее двухлетняя дочка Фарах; ее годовалый сын Халед; брат Фатмы, доктор Закария Ахмед; его золовка Шайма, на девятом месяце беременности, и 78-летняя бабушка. Семья собралась в Хан-Юнисе в честь доктора Ахмеда, который шесть дней назад вернулся домой из Саудовской Аравии.
Снаружи раздался сильный взрыв. Фатма быстро подняла с пола малышей и попыталась спрятаться во внутренней комнате, но второй взрыв раздался сразу же. На этот раз это был прямой удар. Ловкий пилот военно-воздушных сил Израиля запустил вторую ракету и через потолок она попала прямо в столовую. Осколок, пронзивший спину Фатмы, убил ее сразу же на месте. Ее брат, доктор Ахмед, тоже убит. У его золовки случился выкидыш; маленькая девочка Фарах получила легкие ранения; малыш Халед очень серьезно ранен в голову. На полу собралась лужа крови. Невредимой осталась только бабушка. Пройдет много времени, пока приедет скорая. Таким был последний обед семьи Вахба...
В это время в соседнем Рафахе водитель такси Мохаммед Вахба вез на пляж семью отдыхающих. Про катастрофу он услышал по радио. На его мобильный позвонил брат Нидаль, отец семьи, в которую попал удар.
«Быстро приезжай и забери меня!» ̶ прокричал Нидаль.
Братья поспешили в больницу Нассер в Хан-Юнисе, где они и осознали весь ужас произошедшего.
До того как он стал таксистом, Мохаммед девять лет проработал в университете Тель-Авива мастером по техническому обслуживанию на факультете искусств и позже на факультете права. Он жил на улице им. Эйнштнейна в районе Рамат-Авив и знал многих профессоров поименно.
С тех пор, когда у него было право въезжать во второй родной для него город Тель-Авив, прошло уже десять лет. Сейчас он здесь десятый день подряд сидит у изголовья своего маленького племянника, который находится в тяжелом состоянии в отделении интенсивной терапии детской больницы Дана, что недалеко от Ичилова.
Маленький Халед, раненный в голову осколком ракеты, лежит без сознания, парализован и дышит с помощью аппарата искусственного дыхания.
«Кого мне обвинять: пилота или того, кто отдал приказ к нападению? Кто понесет за это ответственность?» ̶ спрашивает Мохаммед на превосходном иврите.
Мишенью точечных выстрелов должна была быть машина, перевозящая членов Комитета Народной Обороны, которая проезжала по улице, а стала семья во время обеда. Мохаммед называет это «несчастным случаем».
Его брат Нидаль, ставший в результате этих печальных событий вдовцом, звонит все время из Хан-Юниса, чтобы узнать, как идут дела у его едва живого сына. Из отдела координации и связи уже позвонили и сообщили, что ребенка нужно будет вернуть обратно в Газу из-за недостатка финансирования больничного лечения в Израиле. Отец и дядя крайне взволнованы и думают о том, что это будет значить для мальчика. На этой неделе Ибрагим Хабиб из «Врачей за права человека» пытался препятствовать возвращению ребенка в Газу.
Зачать ребенка чета Вахба пыталась годами. В Газе они лечились от бесплодия и наконец-то два с половиной года назад на свет появилась их дочка Фарах. Через год родился Халид.
Нидаль ̶ инженер-металлург, он получил образование в Германии и работает в профессиональном училище в Газе. Фатма – учительница. Ему сорок лет, ей было тридцать шесть. Их дом находится под знаком «Добро пожаловать в Хан-Юнис!» у северного въезда в город, на автомагистрали между Газой и Рафахом. В ближайшее время по этой дороге, наверное, будут катиться израильские танки, нодве недели назад в среду, когда семья собралась на особый обед, чтобы отпраздновать возвращение доктора Ахмеда из Саудовской Аравии, в городе было тихо.
Мохаммед вел такси по улицам Рафаха. Он родился тридцать пять лет назад в лагере для беженцев Явнех в Рафахе и в четырнадцать лет начал работать в кафетерии студенческой организации университета Тель-Авива. Когда Мохаммед получил место мастера по техническому обслуживанию, он снял комнату в квартире пожилого мужчины по имени Яков Клейнер на улице Эйнштейна. Мохаммед помнит, какие сигары нравятся декану факультета Арнону Цукерману и время занятий приглашенных лекторов Хаим Явина и Рафика Халаби; помнит студента Звика Хадара и профессоров театрального искусства Давида Зиндера, Тома Леви и Хана Тарагана. Он получал особое удовольствие от международного студенческого фестиваля, который организовывался на факультете каждый год.
«Там было так хорошо», ̶ рассказывает он.
Помнит Мухаммед также и охранников, хоть и не по именам. И Ливио Кармели, и его фильмотеку.
Мохаммед помнит профессора Израиля Гершони из здания Гильман , а с факультета права ̶ профессора Елицера Ледермана, появившегося позже Менаше Шаву, Кенеса Манна и Шломо Шошама. Все были очень приветливы к нему. Это было самое лучшее время в его жизни. В 1994 году, когда въезд в Израиль стал доступен только женатым мужчинам с семьями, Мохаммед был еще холостяком, и этот прекрасный период его жизни закончился.
В Израиль он смог потом еще раз въехать лишь один раз и то прямиком направился в кампус Рамат-Авив. Это было в 1997 году, сразу же после его свадьбы. Он провел полный воспоминаний день. Мохаммед не был здесь с того самого времени, а сейчас он находится в ожидании за дверью педиатрического отделения интенсивной терапии. Профессор Ледерман пообещал встретиться с ним.
21 июня был самым длинным днем в году. Примерно в 16:30 Мохаммед Рафах вез семью на пляж в Рафах, недалеко от руин Рафия Ям, когда по радио объявили о еще одной попытке точечного выстрела. Сначала диктор сказал, что снаряд попал в «семью Бардави», и Мохаммед почувствовал некоторое облегчение. Он их не знал. Позже, на обратной дороге от моря диктор сказал, что была убита беременная 36-летняя учительница Фатма.
Его сердце екнуло. В Хан-Юнисе была всего лишь одна беременная учительница по имени Фатма, подумал он, ̶ его сестра. А потом раздался звонок от брата Нидаля:
«Ты слышал новости?»
«Нет, не слышал», – соврал он, пытаясь не напугать брата.
Потом позвонил его свояк, который работает в больнице Нассер, подтвердив самые худшие опасения Мохаммеда: снаряд попал в семью его брата. Мохаммед забрал Нидаля из центра Рафаха, и вместе они поехали в больницу Хан-Юнис.
Халед был в критическом состоянии с обширным кровоизлиянием в мозг. Фатма и доктор Ахмед на тот момент уже были мертвы. Фарах ранена осколком в спину. Халеда сразу же забрали в больницу Шифа в Газе, где хирурги прооперировали его голову. Позже бабушка сказала, что пыталась поднять Халеда с пола и именно тогда увидела, что ее дочь и сын убиты.
Вмешательство друга семьи – американца, который много лет прожил в лагере Шабура в Рафахе и позвонил из Америки,– привело к тому, что Халеда перевели в больницу в Тель-Авиве. Лечение мальчика пообещал оплатить американский фонд «Свет наций». Ни армия обороны Израиля, ни военно-воздушные силы, ни министерство обороны...
В воскресенье, через три дня после этого события,Халед в сопровождении Мохаммеда был переведен в израильскую больницу. На этой неделе врачи сказали, что его состояние безнадежное и его переведут назад в Газу. Врачи сказали Мохаммеду, что малышу ничем нельзя помочь.
Представитель больницы Ичилов подтвердил, что состояние Халеда критическое в результате ранения головы. До начала этой недели советник министра обороны не ответил на ходатайство «Врачей за права человека» о разрешении оставить ребенка в Израиле. Мохаммед уверен, что возвращение малыша в Газу решит его печальную судьбу.
Представитель армии обороны Израиля сообщил:
«Совершенное 21 июня нападение было направлено против террористической ячейки, которая собиралась совершить террористический акт. Атака была проведена в виде двух коротких воздушных нападений, в которых, по разным причинам, пострадали непричастные палестинские мирные жители. Во время удара был применен опыт максимальной минимизации гражданских потерь в зоне риска, полученный во время предыдущих ударов.
Но ввиду некоторых причин, в настоящий момент еще не установленных, один из двух снарядов отклонился от цели, которой предназначался. Результатом отклонения был удар по жилому зданию, находящемуся в десятках метров от цели, зданию, в котором были палестинские мирные жители, которые и пострадали.
Необходимо указать, что этот метод годами используется армией обороны Израиля для совершения подобных миссий и показал себя аккуратным и осторожным. И в большинстве случаев он дает возможность действовать против террористических организаций и активистов, которые намеренно прячутся среди мирного населения и действуют под его прикрытием.
Необходимо подчеркнуть, что в ситуации с очевидным риском для находящегося рядом населения, планируемый удар отменяется, даже когда однозначно известно, что объект нападения представляет серьезную угрозу. К сожалению, в подобных военных действиях бывают несчастные случаи и невольной жертвой стает непричастное мирное население. Мы сожалеем об этом, но ответственность полностью лежит на террористических организациях и палестинском руководстве, которое ничего не делает, чтобы остановить их.
Когда расследование этого случая будет завершено, мы предоставим результаты начальнику штаба».
«Они всегда говорят, что вертолеты – самое точное оружие. Внезапно оно стало самым бессмысленным, – говорит Мохаммед с затуманенными от усталости глазами. – Подобное пришлось пережить и другим семьям. Я не знаю, когда это прекратится. Если это будет продолжаться, я не знаю, как это закончится. Кто прекратить это?»
Как это – вернуться в Тель-Авив?
«Тут тихо и безопасно. Не так как в Газе. Там вы все время чувствуете себя в опасности. Не забывайте, что я водитель такси. Они могут выстрелить в машину передо мной или позади меня».
Брат Мохаммеда Нидаль находится в плохом состоянии. Он живет на кофе и сигаретах. У него случаются приступы гнева и беспокойства.
«Произошло то, что произошло. Те, кто ушли, ушли, но что же будет с малышом?» – сказал он на этой неделе своему брату по телефону.
Каждые полчаса Мохаммед заходит в палату проверить состояние своего племянника. Халед лежит без сознания. Его маленькая головка испещрена шрамами. Из его ротика и тела торчат трубки. Мохаммед говорит, что несколько дней назад он начал понемногу шевелиться...
Источник: Гидеон Леви, «Наказание Газы»
