Коран
Возможно, сейчас в Тунисе происходит рождение второй республики в ходе событий, стимулом для которых стали социальные сети.
Несмотря на волнения последних лет, драматическая смерть 26-летнего выпускника университета Мохаммеда Буазизи (Mohamed Bouazizi) всколыхнула настоящую волну народных протестов во многих уголках страны и с помощью социальных сетей привлекла внимание международных СМИ.
Драма Буазизи спровоцировала восстания в провинциях Бизерта, Джундуба, Кассерин, Баджа, Сфакс, городах Набель и Хаммамет, столице Туниса, а также других городах и деревнях.
Чрезвычайная ситуация вынудила правительство пообещать немедленно начать проекты развития, в том числе, в наиболее отсталых регионах в южной части страны.
Первоначально президент Бен Али пообещал выделить 5 миллиардов динаров на развитие Сиди-Бузида и других городов. Потом согласился на создание 300 тысяч рабочих мест в течение ближайших двух лет. Еще одной важной уступкой стало увольнение ключевых министров – таким образом президент попытался успокоить критиков и выиграть время, пока в стране не будет наведен порядок.
А перед лицом новых протестов президент пообещал – и это было его последнее обещание – обеспечить либерализацию политических движений, привлечь к суду коррумпированных политиков и, самое главное, гарантировать свободу СМИ и снять все ограничения на пользование Интернетом.
Однако было слишком поздно. Беспорядки переросли в настоящую революцию, и президент в страхе бежал из страны.
Роль новых СМИ
В свете этих драматических событий стало очевидно, что новые СМИ не только сыграли ключевую роль в освещении текущего момента, но и стали рупором свободной тунисской молодежи, голос которой донесся до мировых СМИ и всего международного сообщества.
Мобильные телефоны, блоги, YouTube, Facebook и Twitter стали средством прямого репортажа с мест самых горячих событий, освещения акций протеста и выступлений, а также позволили продемонстрировать всему миру жестокость полиции при разгоне демонстраций.
В этом случае Интернет оказался чрезвычайно эффективным неподцензурным поставщиком информации, откуда самые свежие новости с мест событий черпали все вещательные компании и информационные агентства.
Эти события со всей ясностью демонстрируют весьма значительные изменения в правилах журналистики и методах распространения информации в стране, где испокон веков контроль над СМИ принадлежал властям, а трибуна для критики правящей элиты практически отсутствовала.
Десятилетия государственного контроля над СМИ
Статья 1 Закона Туниса о прессе предполагает «свободу прессы, издательства, печати, распространения и продажи книг и публикаций».
Конституция Туниса провозглашает, что «свобода мнения, слова, прессы, публикаций, сборов и ассоциаций гарантированы и реализуются в соответствии с условиями, определенными законом».
Однако уже в 1956 году с рождением первой республики под руководством президента Хабиба Бургибы (Habib Bourguiba) правительство получило контроль над прессой, а позднее – и вещанием. В результате почти все СМИ оказались средствами пропаганды в руках правительства Бургибы и правящей партии.
При Бен Али – он пришел к власти в результате переворота 1987 года – отношения власти и СМИ ухудшились еще больше. Правда, в течение короткого периода выходили несколько независимых газет, но их быстро закрыли.
Телевидение и радио продолжает оставаться под контролем государства и служит, прежде всего, интересам властей. Управление по телевидению и радиовещанию принадлежит государству и руководит спутниковым каналом Tunis 7 и эфирным каналом Canal 21.
Впрочем, в 2005 году тунисский аудиовизуальный ландшафт пополнился первым частным телеканалом Hannibal TV, который возглавлял Ларби Насра (Larbi Nasra). Канал осуществляет вещание эфирными и спутниковыми средствами и расширяет зрительский выбор, создавая целый ряд самых разных программ.
Государственные радиоканалы
Лицензию имеют три «независимые» радиостанции, это Radio Mosaique FM, Jawhara FM (ориентируется на молодежную аудиторию) и
Zitouna FM – радиостанция, принадлежащая Мохаммеду Сахру Альматри (Mohamed Sakhr Almatri) (появилась 13 сентября 2007 года), делает акцент на религиозной тематике, транслирует таравих во время Рамадана, декламации Корана, передачи о жизни Пророка Мухаммада и т.п.
Главная роль государственного телевидения заключалась в рекламе имиджа президента как компетентного, успешного и прогрессивного лидера. Почти половина вечерних новостей на TV7 и Channel 21 сообщала о рабочих встречах, инициативах и проектах, в которых участвовал президент.
Появление в последние годы нескольких «независимых» радио и телевизионных станций никак не улучшило ситуацию, поскольку свобода слова дозируется властями и подчиняется тем же неписаным правилам: никаких альтернативных мнений, табу на критику президента, кабинета и правительства и т.п.
Организации гражданского общества, адвокаты, академические круги, профсоюзы не имеют платформы для выражения своих взглядов ни в государственных, ни в «независимых» СМИ.
Пресса также подвергается серьезной цензуре, особенно последние десять лет. Ведущим печатным изданиям страны, чтобы выжить, приходится подчиняться правилам самоцензуры, опять-таки отказываясь от критики политики властей.
Иностранные газеты – например, Le Monde, Liberation, Le Figaro, Al-Quds Alarabi, - которые пытаются обнажить проблему правительственной коррупции, нарушения прав человека и отсутствия демократии, также подвергаются цензуре.
По данным международной организации «Репортеры без границ» (Reporters without Borders), «журналисты и активисты движений за права человека постоянно сталкиваются с бюрократическими препонами, насилием со стороны полиции и становятся объектами слежки разведслужб».
Правительство непосредственно контролирует сервера, «режим почти одержим контролем над средствами информации».
Пустые обещания
7 ноября 2000 года в своем обращении президент Бен Али подчеркнул приверженность идее свободных СМИ как ценности, которая обогащает гражданское общество: «Принципиально важно, чтобы мы обеспечивали поддержку и понимали истинное значение прессы. Этот сектор заслуживает нашего внимания за свою роль в упрочении принципов плюрализма и демократии в нашей стране, а также укреплении составляющих гражданского общества».
Во время встречи с издателями общенациональных газет, президентом тунисской Ассоциации журналистов и министром информации 3 мая 2000 года Бен Али также заверил в своей поддержке свободы слова и намерении поощрять развитие свободных СМИ, которые предоставляли бы достойную доверия информацию.
В интервью французской газете Le Monde министр по правам человека и информации Салах Эддин Мауи (Salah Eddine Maoui) вскоре после своего назначения в феврале 2001 года выразил озабоченность в связи с низкими стандартами средств массовой информации в Тунисе и пообещал способствовать укреплению в стране гражданских свобод и прав человека.
К сожалению, этот номер газеты тунисцы не увидели: он был запрещен цензурой.
В мае министр повторил свои обещания, провозгласив «конец эры пессимизма» в отношении тунисских СМИ и выразив надежду на то, что в стране начнется «эпоха прозрачных СМИ, когда информация никоим образом не будет скрываться от журналистов и общественности».
Тем не менее, и через десять лет в СМИ продолжает процветать та же политика контроля и принуждения.
В докладе, датированном 2 мая 2002 года, тунисская Ассоциация журналистов указала на разительное расхождение между теорией и практикой в информационной политике властей.
В докладе Всемирного комитета по свободе печати о состоянии свободы прессы в Тунисе за 2000-2002 годы отмечался «огромный зазор между официальной позицией властей и реальной практикой журналистской деятельности, стандарты которой не достигают уровня, к которому призывает президент, и не соответствуют стремлениям журналистов».
Те же самые проблемы в последующие годы озвучивались Организацией по надзору за соблюдением прав человека (Human Rights Watch), организацией «Репортеры без границ», «Международной амнистией» (Amnesty International) и другими.
Реакция политической элиты страны на критику со стороны СМИ и политической оппозиции всегда была агрессивной. Против оппонентов всегда были готовы применить карательные меры. Деятельность НГО, таких как Тунисская лига за права человека (Tunisian League for Human Rights), Ассоциация молодых адвокатов (Young Lawyers Association), Тунисская коллегия адвокатов (Tunisian Bar), Ассоциация демократических женщин (Association of Democratic Women), профсоюзы и Ассоциация журналистов, не освещалась в государственных СМИ.
Организации гражданского общества редко получали возможность попасть в «независимую» прессу, особенно, когда речь шла об актуальных проблемах.
Национальный синдикат тунисских журналистов (SNJT) постоянно подвергался преследованиям за публикацию отчета об ограничениях свободы слова и контроле над средствами массовой информации.
Спутниковое телевидение
Развитие спутниковых технологий и появление телеканалов некодированного вещания, предложив альтернативные пути распространения информации, стало поворотной точкой в отношениях арабского государственного телевещания и арабской аудиторией.
Не стал исключением и Тунис. Теперь более половины телезрителей Туниса каждый вечер переключаются на спутниковые каналы, с помощью которых они могут приобщиться к остальному миру. Глобальное телевещание, в первую очередь канал Al Jazeera, стало прибежищем людей, жаждущих информации без цензуры.
Так, переключаясь с канала на канал, где они могли узнать новости о Палестине, Ираке, Афганистане, а также самом Тунисе, тунисцы формировали новые привычки и требования к телепрограммам.
Люди также неизменно интересуются развлекательными каналами, и те предоставляют им бесконечный поток развлекательных программ самых разных жанров: от реалити-шоу до видеоклипов, от семейных комедий и мыльных опер до боевиков.
Недавние беспорядки подтверждают, что спутниковое телевидение имеет огромное значение для тунисских зрителей.
Al Jazeera, возглавляющая список иностранных вещательных компаний в освещении самых горячих новостей, стала наиболее влиятельным каналом, который передает самую важную информацию обо всем, что происходит в различных частях страны.
В свою очередь, подавая оперативные новости, Al Jazeera широко использует данные таких веб-сайтов, как Facebook и Youtube. Именно они позволили подготовить первые репортажи о кровопролитии в Тунисе, которое началось во время подавления беспорядков.
Не удивительно, что тунисцы сразу же заполонили социальные сети, откуда также черпали информацию о событиях в Тунисе Al Jazeera, арабская служба ВВС, France 24, Al-Hiwar и другие каналы.
В репортаже Al Jazeera, в котором актеры Национального театра Туниса рассказывали о жестоком подавлении полицией мирных выступлений, директор театра Фадхи Альджаайби (Fadhil Aljaaibi) сказал: «Я бы хотел, чтобы это заявление прозвучало на нашем тунисском телевидении. Я сообщаю об акции протеста, которую сегодня устроили актеры перед зданием национального театра, и которая была жестоко подавлена полицией…»
«Представитель властей не говорит правду. Наверное, он рассказывает о другой стране… и уж точно не о Тунисе», - продолжил он.
«Страшная картина происходящего не имеет ничего общего с правительственной версией событий», - сказал Альджаайби.
В этом случае спутниковое телевидение стало, пользуясь термином немецкого философа Юргена Хабермаса (Jьrgen Habermas), международной «сферой общественности», которая позволяла выражать свою точку зрения не только тунисцам в различных странах мира, но и тунисцам, проживающим в Тунисе.
Если несогласные не могли выразить свое мнение через государственную или любую другую вещательную компанию страны, Al Jazeera предоставила виртуальное пространство, в котором тунисцы обсуждали события в разных городах и деревнях. При помощи информационных и аналитических программ телеканал позволил вести дискуссии о необходимости перемен и о том, какими должны быть эти перемены по мнению народа.
Эффект кибер-войны
Появление многочисленных социальных сообществ на Facebook и Twitter до сих пор является наиболее действенным фактором развития недавних событий. К этим сообществам присоединились десятки тысяч человек, здесь они узнавали последние новости и готовили дальнейшие акции.
Благоприятным моментом стало то, что социальные сети остались относительно независимыми от внешнего давления, а также участия медиа-корпораций, что позволило сохранить независимость протестов, не допустить их ангажирования теми или иными политическими силами.
Протесты начались с выступлений студентов и профессионалов, их подхватили профсоюзы и политические партии.
Блоггеры доказали, что они могут стать альтернативой не только государственным СМИ и другим независимым (но подвергающимся внутренней цензуре) изданиям и радиостанциям, но также и опровергнуть вариант событий, преподносимый правительством.
Официальные СМИ единодушно хранили молчание, никак не освещая волнения. В течение двух первых недель беспорядков главные телевещательные компании Туниса Tunis 7 и Channel 21 полностью избегали упоминания о смертях двух выпускников университета и последующей гибели мирных граждан. Вместо этого они развернули кампанию по очернению протестующих, преподнося их как головорезов и преступников.
Напротив, альтернативные средства массовой информации подхватили народные настроения. Блоггеры и сообщества Facebook стали местом, где можно было поделиться и почерпнуть информацию о ходе событий.
На страницах Facebook привычным явлением стали такие объявления как «Демонстрация в 16.00, встречаемся в центре города».
Новые СМИ доказали свою эффективность и оперативность, обеспечив обмен информацией среди десятков тысяч протестующих, которые не имели других средств связи для доступа к широким массам.
Так, когда правительство попыталось ввести комендантский час, такие веб-сайты стали чрезвычайно эффективной площадкой общения активистов. Тогда одной из популярнейших страниц Facebook, к ней присоединились 12 тысяч пользователей, стала страница под названием «Ваш народ сжигает себя, мистер президент».
Опасаясь феноменальной популярности 22-летнего рэпера Хамады Бен-Амора (Hamada Ben-Amor) под ником Генерал, власти приказали арестовать его и десятки его сторонников. Своим видеоклипом «О, президент страны» ('Rais Lebled') Бен-Амор смог воспламенить сердца десятков тысяч человек, особенно студентов, подняв их на протесты.
Столкнувшись с непримиримой беспрецедентной кибер-войной и пытаясь ограничить влияние социальных сетей, правительство решило использовать хакерские средства и создать помехи в работе Facebook и домашних страниц активистов.
Власти пытались мошенническими способами выудить персональную информацию, удаляли содержимое страниц. В таких случаях компьютер выдавал сообщение об ошибке 'Error 404', что означало взлом аккаунта пользователя. Среди активистов это сообщение прозвали 'Ammar 404' (Аммар 404) по имени Интернет-цензора правительства.
Можно сказать, что президентские выборы в США, которые привели к победе Барака Обамы, стали первым случаем в истории политики, когда Facebook и Twitter стали инструментом обеспечения поддержки кандидатуры нового президента.
Станут ли общественные волнения в Тунисе в январе 2011 года первым примером мирной революции, которую приводили в движение социальные сети?
Так или иначе, важно отметить, что блоггеры и социальная активность в Интернете и на спутниковых телеканалах вынудили бывшего президента бежать из страны.
Нынешнее переходное правительство обещает возмущенной общественности свободу СМИ, всеобщую справедливость, а также приглашает «оппозицию» к открытому диалогу.
Приведет ли неослабевающая социальная активность к истинному прорыву в истории страны и рождению Второй Республики?
Доктор Нуреддин Милади (Noureddine Miladi) – преподаватель социологии и теории СМИ в британском Нортхэмптонском университете; издатель «Журнала арабских и мусульманских медиа-исследований» (Journal of Arab & Muslim Media Research); эксперт по странам Ближнего Востока и Северной Африки, арабским СМИ, новым видам СМИ и социальным переменам, а также по проблеме палестино-израильского конфликта.
По материалам english.aljazeera.net
Добавить комментарий