Политический ислам и арабское пробуждение

Этот год начался для арабского мира с захватывающей дух надежды и безудержных амбиций, так как восстания в четырех странах – Тунисе, Египте, Ливии и Йемене – привели к свержению многолетних тираний, и можно ожидать, что кровавого деспота в Дамаске наверняка постигнет та же участь. 

Но дальнейшие события вызывают замешательство: победы происламских партий на выборах, особенно в Египте, соперничество за власть, продолжающаяся нестабильность, сопровождающаяся (в Египте и Сирии) обострениями межрелигиозной розни. 

Тем не менее, в свете истории, трудно представить, что могло быть по-другому. Во время первого арабского пробуждения был прерван нормальный курс строительства наций и развитие конституционной политики, его прото-демократические проявления дискредитированы вмешательством британской и французской империй в конце XIX - начале XX века. Эта оборвавшаяся эволюция проложила путь для предполагаемой революции панарабского национализма, которая маскировала стремление к власти национальных милитаризованных новых элит, построивших государства с железной системой безопасности, в которых мечеть осталась единственным местом сбора их политических оппонентов. Запад, будучи заинтересован во внешней стабильности, вступил с ними в сговор, гарантировавший нефть и безопасность «Израиля», а также принес напрасные мечты о реформах – реформах, на которые эти режимы были неспособны. 

Те, кого не волнует, куда ведет «арабская весна», могут спросить себя, куда в любом случае направлялись многие из этих стран при тираниях, при которых идеи исламского возрождения плодились не хуже чем в инкубаторах. И здесь нет никакого противоречия. Те, кто говорит, что Ливия превратится в Сомали, и те, кто настаивает, что Сирия это новый Ирак, поверхностны в своем реализме и искажают данные о политическом балансе. 

Реальное уравнение показывает, что режимы, о которых они скорбят, были главным источником нестабильности. Пример тому - дикость и сектантство режима Ассада, его цепляние за власть и угрозы дестабилизировать соседей. 

Тем не менее, будет долгий и мучительный переходный период. Происламские силы будут в центре или рядом с центром арабского политического притяжения. Реальной остается вероятность межконфессионального конфликта по иракскому типу. 

Но Ирак подвергся вторжению и оккупации. Восставшие же арабские страны, по большей части, освобождали себя сами. Это фундаментальное отличие. Теперь, когда происламские силы получили преимущество над противниками, им нужно идти дальше обтекаемых лозунгов, вроде лозунга «Братьев-мусульман» «Ислам – это решение», и дать людям работу, построить государственные институты, обеспечить главенство закона, образование, реформы, которые позволят народу проявить свой подавленный потенциал. 

Более того, происламским силам любого толка предстоит соперничать с популярными, хотя и разрозненными демократическими движениями, всплывшими на поверхность за счет восстаний, которые родились вне железной хватки деспотизма и политического ислама и которые, в отличие от многократных провалившихся попыток последнего перевернуть авторитарный порядок, были успешными. 

Скептики укажут на иранскую революцию 1979 года, получившую широкую поддержку демократов, но присвоенную теократами. Действительно, так и было. Но сегодня более убедительным примером является Турция. В отличие от иранских мулл, которые с оружием в руках защищали свои кровные интересы, прикрываясь фасадом божественного порядка, Турецкая т.наз. постисламистская правящая партия считает, что политический ислам может быть синтезирован в плюралистический светский порядок. 

Иран и Саудовская Аравия – теократические государства, а преимущественно суннитская Турция – нет, особенно в своих делах с Ираком или Сирией. Ее премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган – не светский в западном смысле, но популяризирует секуляризм как щит государства, которым оно защищает равно все убеждения, в том числе, происламские. Опыт Турции увлекает воображение арабской общественности так, как не увлекает ни иранский, ни Саудовской Аравии. Многим арабам нравится то, что они видят в Турции: не только жизнеспособную демократию, но и динамично развивающуюся экономику во главе с происламскими силами, которых можно сравнить с христианскими демократами. Это не просто образец. Это успех. 

Источник: The Financial Times

По материалам ft.com