Мали – регион, обретающий все большее международное значение

Фредерик Дейкар (Frederic Deycard), доктор политологии, исследователь, работающий в лаборатории «Африка в мире» (Бордо); является автором диссертации на тему восстаний туарегов в Нигере 

Государственный переворот в Мали в марте 2012 года, сопряженный с нападениями восставших туарегов и вооруженных групп, союзных «Аль-Каиде», показал шаткость сахельских режимов. Столкнувшись с ростом насилия, ставшего непрямым последствием войны в Ливии, Сахель стал средоточием внимания и озабоченности мировых держав, которые рассматривают эту огромную территорию, как стратегически важную для своей безопасности. Контроль над этим пространством становится особенно важным, если принять во внимание, как огромные энергетические ресурсы разжигают желание Запада и новых мировых держав овладеть ими. 

Регион Сахеля [1] на протяжении длительного времени, еще в эпоху колониализма, представлял собой «бесполезную» Африку, развитие в которой было просто невозможным – за исключением более передового Сенегала. 

После обретения независимости в 1960 году, Мавритания, Мали, Нигер, Буркина-Фасо и Чад, в значительной степени, были проигнорированы мировыми державами, вклад которых свелся к формированию двух тропизмов (характерных особенностей): франкофонии, эти страны представляли собой естественную зону влияния бывшей колониальной власти; и общности Сахары, наследие которой еще во времена колониализма, было синонимом, в представлении мировых держав, пустого и неконтролируемого пространства, могущего служить буферной зоной в сфере их влияния в Магрибе и Машрике, в частности, на границах Алжира и Ливии. 

Начиная с 2000-х годов, регион отмечен развитием одного значительного процесса: Сахель стал восприниматься в качестве нестабильного пространства, угрожающего безопасности в мире. Эта ситуация вывела на арену новых игроков, таких, как Соединенные Штаты и Европейский Союз. 

Параллельно с этим, все возрастающие потребности в энергоресурсах превратили Сахель в место соревнования за овладение природными ресурсами; это соревнование в регионе мобилизовало еще одну новую мировую державу - Китай. 

Наследие колониализма 

В эпоху колониализма Сахель входил в состав такой структуры, как Французская Западная Африка (ФЗА), в которой попытки развития ограничивались прибрежными регионами и берегами крупных рек, именно в таких местах расположены столицы получивших независимость новых государств. 

Население сконцентрировано на юге сахельской территории, в то время, как большая часть пространства занята пустыней Сахарой, которая формирует основную территорию Мавритании, Мали, Нигера и Чада. Огромные пространства пересекают маршруты кочевников, границы являются провизорными, развитие - слабым, элиты - малочисленными, а ресурсы - ограниченными: таков портрет Сахеля, увиденный сквозь призму колониализма в момент обретения независимости. 

Один эпизод позволяет получить хорошее представление о том, как Франция пыталась решить сахельское уравнение: речь идет об Организации общности сахарских регионов. Она была образована накануне независимости (в 1957 году), и представляла собой коллективное территориальное объединение юга Алжира и прилегающих районов Мали, Нигера и Чада, цель организации заключалась в сохранении французской администрации в районах Сахары, богатых нефтью. 

Провал этой инициативы оставил после себя следы: туареги, главные жители этой территории, были вдохновлены на отделение от южан. В результате взаимного недоверия, которое обусловило длящееся поныне отдаление туарегов от институций новообразованных государств, сложилась ситуация, давшая почву для постоянных восстаний в Мали и Нигере [2]. 

В политическом отношении, режимы в Сахеле, после получения независимости, показывали себя сторонниками Западного лагеря. Франция сохранила специфическое влияние, символом которого стали поддержка и тесное сотрудничество с главными лидерами, такими, как Леопольд Седар Сенгор и Абду Дьоф в Сенегале, Блэз Компраорэ в Буркина-Фасо или Сейни Кунче в Нигере. 

Политика мировых держав заключалась в подписании договоров о двустороннем сотрудничестве в сферах высшего образования, развития инфраструктуры, - построения мостов и дорог, добычи полезных ископаемых, - военного сотрудничества, - подготовке офицерских кадров, - и в сельскохозяйственных проектах. Западный лагерь мыслил Сахель, как территорию, являющую собой сдерживающую силу в отношении двух главных игроков региона, Алжира и Ливии. 

Ливия при Каддафи быстро стала очень чувствительной угрозой в глазах мировых держав. С 1970-х годов, полковник умножил свои инициативы в отношении южных соседей: попытки сближения [3], финансирование проектов сотрудничества, влияние посредством Ислама и распространения «Зеленой книги», а также поддержка многих повстанческих движений в Мали, Нигере и Чаде, ведение территориальных споров с Нигером и Чадом (полоса Аузу). 

Эти инициативы, часто противоречивые, иногда провоцировали прямую интервенцию Франции, как это имело место в Чаде, в 1983 году. Алжир проявил активность в местных конфликтах – в Западной Сахаре и в восстании туарегов в Мали 1963 года – в то же время, стараясь контролировать кочевников в пределах собственных границ, чему были политические причины – туареги из Мали стали беженцами в Алжире после восстания Адага 1963 года, а также, причины экономические – увеличивающаяся иммиграция в места добычи нефти и газа на территории Алжира. Столкнувшись с этими двумя нестабильными игроками, Сахара и Сахель ступили на путь естественной защиты. 

Пространство угроз 

С 2000-х годов произошло изменение в восприятии Сахеля мировыми державами, он стал восприниматься в качестве угрозы, воплощенной в нелегальной миграции, трафиках, в частности, наркотиков, и Исламском терроризме. Эти три проблемы стали главной причиной международного вторжения. 

Иммиграция 

Что касается иммиграции, был осуществлен политический анализ в 2000-х годах, согласно которому, Западная Африка, и Сахель, в частности, является источником мигрантов, которые пытаются нелегально проникать на территорию стран ОЭСР (Организации экономического развития и сотрудничества) и Европейского Союза. 

Все-таки, этот анализ не полностью подтвержден цифрами. Будучи землей интенсивных миграций, Западная Африка добавляет не так много к потоку мигрантов, направленному в сторону развитых стран. На 100 миллионов мигрантов, проживающих в странах ОЭСР, приходится только 1,5 миллиона выходцев из Западной Африки. 

Большинство выезжающих из Сахеля устремляется в страны Северной Африки, эти люди совершают колебательные миграции (то есть, едут в страны Северной Африки, проработав там некоторое время, возвращаются домой, потом снова едут в Северную Африку, и так далее) – которые проявляются в частых возвращениях на Родину. В странах Европейского Союза большинство африканцев составляют выходцы из стран Магриба. 

Европейский Союз умножал договора со странами Северной Африки, которые превратили Ливию в главного партнера в деле контроля над мигрантами из стран Сахеля [4]. Стратегия Европейского Союза [5] имела определенные драматические последствия, такие, как повышенная эксплуатация нелегальных коридоров миграции проводниками или плохое обращение с попадавшими в ливийские тюрьмы. 

Трафики 

Войны, экономические трудности и ужесточение условий миграции имели неожиданные последствия: они привели к развитию трафиков, в частности, сигарет, наркотиков и нелегалов. Сахель и Сахара всегда вели меновую торговлю, и появление новых границ никак не отразилось на этом. Люди, вовлеченные в трафики, присоединились к кочевой жизни, которую вели торговцы в пустыне. 

Гражданские войны в регионе, на севере Мали, Нигера и Чада, сделали эту территорию плохо контролируемой, в то время, как бывшие боевики превратились в шоферов, способных обходить военные патрули. 

Поначалу ограничивавшиеся нелегальными поставками сигарет и других товаров из Алжира и Ливии, эти трафики в корне изменились в 2000-х годах. Пересекающие Сахель в направлении Европы, они сосредоточились, с одной стороны, на перевозке мигрантов по древним караванным тропам, а с другой – на поставках кокаина и героина, привозимого из Южной Америки через Нигерию или Гвинею. 

Это стратегическое изменение для южноамериканских картелей, для которых, после успешной борьбы с наркотиками со стороны Соединенных Штатов, оно стало просто бесценным, поскольку неустойчивость государственных институтов в странах Западной Африки позволяет транспортировать наркотики через их территории. 

Мали, начиная с середины 2000-х годов, также стало зоной интенсивных трафиков. Международное сообщество отреагировало на эту ситуацию [6] умножающимися интервенциями озабоченных ею правительств, при посредничестве региональных организаций, таких, как Экономическое Сообщество Стран Западной Африки (ЭКОВАС). Африканский Союз также разработал в 2007 году план действий по контролю над наркотиками и предотвращению преступлений. 

Терроризм и антитеррористическая политика 

Становление сети трафика наркотиков происходило при поддержке вооруженных групп бандитов, как в Мавритании, так и на севере Мали и на юге Алжира. Эти группы обязаны своим происхождением гражданской войне, сотрясавшей Алжир в 1990-е годы: Группа Армии Ислама (ГАИ) отщепила от себя в 1998 году Группу Салафитского Призыва и Сражения (ГСПС). В 2007 эта группа (ГСПС) воссоединилась с сетью «Аль-Каиды» и превратилась в «Аль-Каиду в странах Исламского Магриба» (АКМИ). 

Эти группы несут ответственность за многочисленные теракты в Алжире и рассматриваются США и Европейским Союзом как террористические группировки, несущие прямую угрозу их территориям. 

Ощущение этой угрозы привело Соединенные Штаты к пересмотру своей антитеррористической стратегии, разработанной после событий 11 сентября. С учетом того, что изначально Афганистан считался центром борьбы против терроризма в мире, Сахара стала «вторым фронтом» в 2000-е годы. 

Были внедрены два плана действий: Пансахельская Инициатива в 2002, касающаяся Мавритании, Мали, Чада и Нигера, а за ней последовало Транс-Сахарское антитеррористическое партнерство, которое включило в свои рамки, кроме упомянутых стран, страны Магриба, Нигерию, Сенегал, Буркина-Фасо и Ливию [7]. 

Эти планы заключались в формировании антитеррористических подразделений, в тренировке местных войск, в создании общей базы данных и в обмене секретной информацией, в разработке этих планов был учтен опыт Алжира и то, что эта страна пережила в годы гражданской войны, эти моменты подверглись тщательному анализу. 

Что касается АКМИ, то с 2007 года она значительно увеличила количество похищений граждан стран Запада. Выплата выкупов сделала свой вклад, наряду с транспортировкой наркотиков, в обогащение организации. Она смогла набирать рекрутов среди местного населения и создать сеть, позволяющую ей действовать далеко за пределами изначального региона появления, юга Алжира. 

На севере Нигера удерживались пятеро сотрудников французской фирмы Арева, которых похитили в сентябре 2010 года в Ниамее, столице страны, затем последовал удар в виде похищения и трагической гибели двоих французов в январе 2011 года. После этого были атакованы базы боевиков в Мавритании и Мали. 

В конце 2000-х годов, АКМИ контролировала часть территории северного Мали. Размещение значительных военных средств в Сахеле и Сахаре, в начале 2000-х годов, породило идею о возможности насаждения Исламской риторики среди местного населения, чтобы управлять им по принципу «пророчества, которое осуществляется само по себе». 

Война в Ливии и ее последствия 

Революционная «Арабская весна» обрушилась на Ливию в феврале 2011 года и, спустя несколько месяцев, авторитарный режим полковника Каддафи был повержен. Повстанцы получили широкую поддержку со стороны международного сообщества, в частности, со стороны сил НАТО, которые действовали в рамках резолюции 1973 Совета Безопасности ООН. 

Великобритания и Франция сыграли главную роль, приняв участие в военном вмешательстве и выведя Национальный Переходной Совет Ливии на международную арену. Это военное вмешательство мировых держав имело несколько незамедлительных последствий, вероятно, плохо оцененных Европой, несмотря на предупреждения местных игроков. 

Кстати, полковник Каддафи являлся незаменимым партнером режимов Сахеля. В финансовом плане, ливийские субсидии позволяли поддерживать местные режимы, внедрять в жизнь проекты развития и осуществлять инвестиции в местную инфраструктуру. 

В политическом плане, полковник Каддафи служил гарантом мира. Сложилась парадоксальная ситуация, когда он десятилетиями поддерживал движения сепаратистов и повстанцев, но постепенно, на протяжении первого десятилетия XXI века, изменил свою позицию. 

В эти годы М. Каддафи искал пути к завоеванию легитимности посредством дирижерства Африканским Союзом. Ливия стала играть роль посредника в переговорах между группами мятежников и правительствами, а также, финансируя проекты реабилитации бывших боевиков и приветствуя их поселение на своей территории – в частности, туарегов из Мали и Нигера, тубу из Чада и членов фронта ПОЛИСАРИО. 

Параллельно, обострение боевых действий в Ливии на протяжении 2011 года привело к брутальной остановке миграционных процессов в ней, при том, что в Ливии проживало много выходцев из стран Сахеля, и большое количество других выходцев оттуда было сезонными рабочими. Эти мигранты играли значительную роль в экономике своих родных стран, делая денежные переводы туда, которые, в целом, составляли немалые суммы. 

Экономическая дестабилизация привела к тому, что странам Сахеля пришлось столкнуться с мощным потоком беженцев, ринувшимся на их территории. Таким образом, война в Ливии породила подоплеку нестабильности и угрозу безопасности для ее стран-соседей. Ливийская территория послужила местом подготовки и источником вооружения для многочисленных группировок мятежников и террористов, в том числе, мавританского, нигерского или малийского происхождения. 

Ситуация в Мали прекрасно иллюстрирует косвенные последствия в регионе международного военного вторжения в Ливию. Пользуясь благоприятными условиями – слабостью государства, коррупцией, внедрением АКМИ, - группы туарегов подняли мятеж на севере страны, получив поддержку от своих собратьев, вернувшихся из Ливии. 
Спустя несколько месяцев, территория, на которой было провозглашено государство Азавад, оказалась у них в руках, что послужило причиной военного переворота в Бамако и свержения президента Мали, Амани Тумани Туре. Вскоре, туареги рассорились с несколькими вооруженными группировками, включая АКМИ, цель которых заключается в утверждении «Исламской политики» (в их весьма специфическом понимании). 

Сегодня конфликт в Мали обрел международный характер. С одной стороны, исламистские группировки, вроде «Боко харам» из Нигерии, присоединились к группировкам исламистов в Мали, а с другой стороны, международное сообщество разрабатывает варианты военного вторжения (на момент написания статьи; в настоящее время военное вторжение уже осуществлено и в Мали происходит военная операция, - примечание переводчика), в частности, с привлечением войск стран ЭКОВАС, других стран региона и США. 

Восстания туарегов, постоянно повторяющиеся, начиная с 1960-х годов, всегда носили местный характер. Этот же кризис, в дальнейшем, может распространиться на Буркина-Фасо и Нигер, на две страны, которые стали чрезвычайно ослабленными в результате ливийского конфликта. 

Погоня за ресурсами 

Если большинство международных интервенций в Сахель обусловлено вопросами безопасности и конфликтов, то нельзя забывать и о подоплеке возникновения этих конфликтов, - ресурсах. Некоторые аналитики усматривают связь между этими двумя явлениями, говоря о «проклятии ресурсов» и развитии «голландской болезни» [8], - эта теория подчеркивает, что существуют ненормальные эффекты от внезапного начала добычи природных ресурсов, особенно в слаборазвитых и неокрепших странах. 

Что касается Сахеля, то добыча природных ресурсов не является чем-то новым для этого региона: алжирская нефть в Сахаре и другие минералы добывались и извлекались еще до обретения страной независимости. 

Нигер в 1970-е годы, например, испытал относительный экономический подъем благодаря добыче урана. До недавнего времени, компания Арева занимала положение единственного монополиста по добыче урана в Нигере, ресурса крайне необходимого для производства атомной энергии в Европе. 

Страны Сахеля не имели ни финансовых средств, ни соответствующей техники для разработки собственных недр и уровень ренты за их использование напрямую зависел от способности торговаться при заключении договоров с партнерами, часто эксклюзивными. 

Такая ситуация приводила к тотальной зависимости государства. Так, в Нигере уровень выплат государству компанией Арева оставался фиксированным наперед, тогда как в других странах подобные выплаты поднимались. В 1980-х годах страна перенесла тяжелый удар, поскольку в мире произошел кризис перепроизводства урановой руды [9] на фоне снижения спроса на нее, экономические последствия этого оказались очень жесткими. 

Последние годы породили радикальное изменение в международном контексте, обусловившее поворот в перспективах заключения новых договоров на более выгодных условиях. Страны Сахеля извлекают выгоду из интернационализации соревнований за природные ресурсы. 

Примечательно, что существует повышенная потребность в альтернативных источниках энергии на фоне подорожания нефти. Некоторые месторождения были известны, но не эксплуатировались, поскольку это было невыгодно, но теперь они стали рентабельными. 

В то же время, местные правительства, видя большую международную конкуренцию за доступ к их ресурсам и за возможность их выжимать по полной программе, положили конец эксклюзивным отношениям, которые имели место ранее. В самое последнее время, много новых игроков появилось на поле добычи сахельских ресурсов: Малайзия, страны Персидского залива, Канада начали добычу нефти, золота, урана, бокситов, кобальта и никеля. 

В этом соревновании, Китай занял преобладающую позицию. Экспоненциальный рост его индустрии нуждается в поддержке импортом энергоресурсов, и в этом свете Сахель выглядит нетронутым Эльдорадо. 

Китай уже начал внедрение в Сахель, еще с 1970-х годов, посредством больших работ по строительству инфраструктуры (стадионов, портов, мостов), оно значительно усилилось за последние несколько лет, благодаря получению Китаем разрешений на эксплуатацию природных ресурсов. 

В результате, в регионе начали работу многочисленные китайские предприятия, которые привезли своих рабочих и оборудование. Параллельно, Китай продолжает, как и прежде, инвестировать в строительство крупных объектов, что позволяет ему смягчать упреки в использовании коррупции (для получения разрешений на эксплуатацию ресурсов и так далее), и двигаться к самодостаточности своих предприятий в Сахеле. 

Какие последствия? 

Это китайское внедрение сопровождается массивными инвестициями во всем регионе и соседних странах. На протяжении десяти лет объем товарообмена между Китаем и Мавританией вырос от 61 миллиона до 2 миллиардов долларов. В Судане и Гвинее Китай стал одним из самых главных инвесторов, конкурирующим с Европейским Союзом и США. 

Эта погоня за ресурсами, несомненно, представляет собой интересный рычаг влияния для сахельских правительств. Она позволяет заключать более выгодные договора с предприятиями, которые уже работают в регионе, поднимать цену за выдачу разрешений на эксплуатацию природных ресурсов и обуславливать осуществление проектов по развитию, сопрягая это условие с заключением договоров и выдачей разрешений. 

Тем не менее, зависимость местных экономик от (экспорта) ресурсов и мировой конъюнктуры на них остается сильной. Одна из их слабых сторон заключается в отсутствии передачи технологий. 

В конце концов, несколько недавних примеров в Сахеле и соседних странах показывают, что погоня за ресурсами, возможно, является фактором дестабилизации и конфликта: дельта Нигера раздирается конфликтом, связанным с нефтью, трубопровод, по которому чадская нефть транспортируется в Камерун, постоянно служит объектом нападений, а в Нигере многочисленные восстания туарегов выдвигали требования о большей доле в разделе доходов от экспорта урановой руды. 

Внедрение мировых держав и прочих государств в Сахель имеет болезненные последствия для местного населения: стигматизацию, войны, нестабильность правительств, увеличение зависимости от внешней помощи. 

Остается, все-таки, несколько причин для надежды: для стран этого региона есть и выгода от возрастания их значения по причине эксплуатации ресурсов; это касается и гражданского общества, на международной арене, это также позволяет им активнее привлекать внимание мировой общественности к своим экологическим проблемам, культурным претензиям или распространять свою музыку. 

Перевод с французского: Юрий Косенко 

Источник: журнал «Questions internationales», № 58, 2012 год

___________________________________________________

[1] Сахель (от aрабского ساحل, са́хель, в переводе означает «берег», «граница» или «побережье») — тропическая саванна в Африке, которая является своеобразным переходом между Сахарой на севере и более плодородными землями на юге. Сахель протянулся на 3900 км от Атлантического океана на западе, до Красного моря на востоке, в поясе, ширина которого изменяется от нескольких сотен до тысяч километров; покрывает площадь, равную 3 053 200 км². Это экорегион полузасушливых полей, саванн. Сегодня Сахель располагается на территории таких государств как Сенегал, Мавритания, Мали, Алжир, Буркина-Фасо, Нигер, Нигерия, Чад, Судан и Эритрея. 

[2] В 1963 году имело место мощное восстание туарегов на севере Мали. В Мали и Нигере не раз происходили восстания туарегов. Наиболее значительные имели место в 1990-е годы, в 2006 - 2008 годы и восстание туарегов в Мали в 2012 году. 

[3] Например, попытка воссоединения ливийских арабов из Джамахирии и Чада в одно государство «Исламскую республику Сахель», после прихода к власти Гуккуни Уэддея при поддержке ливийских войск и его визита в Ливию в 1981 году. 

[4] Например, окончательная декларация конференции министров ЕС и Африканского Союза по вопросам миграции и развития в Триполи, ноябрь 2006 года, Партнерство ЕС – Африканского Союза в сфере миграции, мобильности и занятости, заключенное в Лиссабоне в 2007 году. В октябре 2010 года, два европейских комиссара посетили Триполи с целью ускорения налаживания сотрудничества. 

[5] Она основывается на таких базовых принципах: сотрудничество со странами происхождения мигрантов, с целью удерживания потенциальных мигрантов от миграции, проекты развития, упорядочение легальных перемещений граждан, упорядочение миграционных потоков, контролирование границ и защита мигрантов на ливийской территории. 

[6] ООН, в частности, через свой специализированный офис по борьбе с наркотиками и преступностью, ЕС заключил ряд двухсторонних договоров в этой сфере, США отреагировало учреждением в 2008 году Африканского командования вооруженных сил США (Африком), с постоянной штаб-квартирой в Штутгарте, Германия. 

[7] Сегодня главным интегратором этих планов является Африком. 

[8] «Голландская болезнь» (Эффект Гронингена) — негативный эффект, оказываемый укреплением реального курса национальной валюты на экономическое развитие в результате бума в отдельном секторе экономики. Теоретически причина бума не имеет значения, но на практике эффект как правило связан с открытием месторождений полезных ископаемых или ростом цен на экспорт добывающих отраслей. 

[9] Добыча урана является важной отраслью экономики страны. Залежи урановой руды были обнаружены совершенно случайно французской комиссией по атомной энергии в 1958 году. Обследование и оценка месторождения в Арлит, проведённые в 1966 году, подтвердили возможность экономического использования месторождений, и в 1971 году Нигер отправил на экспорт первую партию урановой руды в 400 тонн. 

Объём добываемого урана постоянно увеличивался, достигнув 4,5 тысяч тонн в 1980 году, при этом Нигер вышел на второе место в мире по добыче урана, а доходы от его экспорта составили до 50 % государственного бюджета. 

В 1980-х годах случился урановый крах — снижение мирового спроса вместе с избыточностью производства в других странах привели к падению мировых цен. Добыча урана в Нигере снизилась до 2 тысяч тонн в начале 1990-х годах. К 1990-му году страну покинули до 80 % иностранцев, большинство из которых было связано с добычей урана. 

В настоящее время урановая отрасль медленно приходит в себя, годовая добыча урановой руды превысила 3,5 тысяч тонн, а соответствующая доля доходов государства выросла до 8 %.

По материалам журнала «Questions internationales»