Из Мейфэра в Мекку

Леди Эвелин Кобболд (Evelyn Cobbold) прославилась в 65 лет, когда в 1933 году стала первой уроженкой Британии мусульманского вероисповедания, совершившей паломничество в Мекку. Шотландская аристократка, светская львица в фешенебельном Мейфэре, бабушка нескольких внуков, превосходная охотница, рыболов и садовница, в то же время она была мусульманкой и говорила по-арабски. Тем не менее, ее удивительная история – как и вклад в литературу о хадже – малоизвестны, в то время как ее личность и судьба, несомненно, требуют более пристального изучения для понимания того, что значит исповедовать ислам в западном обществе.

Несмотря на то что она была не из мусульманской семьи, леди Кобболд утверждала, что всегда, сколько себя помнит, чувствовала себя мусульманкой. Она никогда не называла момент формального обращения в присутствии имама, но сохранились ее воспоминания:

«Ребенком я проводила зимние месяцы на мавританской вилле на холме, недалеко от Алжира… Там я научилась говорить по-арабски… Мне доставляло удовольствие сбежать от гувернантки и ходить по мечетям с моими алжирскими друзьями, неосознанно я с детства была мусульманкой… Прошли годы. Однажды мне случилось побывать в Риме, где я жила у итальянских друзей. Когда мои хозяева спросили, не хочу ли я встретиться с папой, конечно, я была в восторге. Когда Его Святейшество вдруг обратился ко мне с вопросом, католичка ли я, я на мгновение смутилась, а потом ответила, что я мусульманка. Я даже не знаю, что на меня нашло, так как многие годы у меня и мысли не было об исламе. Но спичка была зажжена, там и тогда я решила заняться изучением этой религии».

Эвелин Мюррей родилась в Эдинбурге в 1867 году. Она была старшим ребенком в семье Чарльза Адольфа Мюррея (Charles Adolphus Murray), седьмого графа Данмора, и леди Гертруды Кок (Gertrude Coke), дочери второго графа Лестера. Постоянно нуждаясь в деньгах, неутомимый «охотник к перемене мест» лорд Данмор считал отличным дешевым решением вывозить семью на зиму в Северную Африку. Здесь Эвелин, ее братья и сестры росли в обществе алжирских и египетских нянь и слуг. Это оказало глубокое влияние на маленькую Эвелин. С детства погруженная в культуру и язык арабо-мусульманского мира, она привыкла чувствовать себя здесь по-домашнему непринужденно.

Для относительно бедной аристократки Эвелин вышла замуж довольно поздно, в 24 года. Ее избранником стал отпрыск состоятельного семейства пивоваров из Восточной Англии Джон Дюпюи Кобболд (John Dupuis Cobbold). Они познакомились в Каире, и в апреле 1891 года поженились. В новом доме в Восточной Англии ей предстояло посвятить себя домашнему очагу, периодически развлекаясь поездками по стране и за границу – то есть, вести образ жизни, типичный для состоятельных людей ее круга. С 1893 по 1900 годы она родила троих детей, но со временем стало ясно, что леди Кобболд не из тех, кто долго просидит дома. Возможно, разгадка ее неугомонности была связана с исламом и арабским миром.

Стихотворение без названия, написанное ею в Каире в 1889 году, свидетельствует о духовном томлении, поисках смысла жизни и тяге к исламу. Вот эти строки:

«…Смутное томление, наполнившее мою душу, выразилось в молитве, что я вознесла к Нему, Единому, Сути Всего… И таинственная песнь муэдзина повелевает верующему приготовиться к наступающему дню…»

К 1900 году леди Кобболд стала путешествовать без мужа. В 1911 году, в 43 года, она снова побывала в Северной Африке – совершила поездку по Египту в сопровождении компаньонки. Ее книга об этом путешествии «Путники в Ливийской пустыне» (Wayfarers in the Libyan Desert), опубликованная в 1912 году – откровенный дневник, явная дань восхищению исламом.

С этого момента становится все более ясно, что она воспринимает себя мусульманкой. Продолжаются ее регулярные зимние поездки в Египет, сохранились письма на арабском языке за 1914-1915 годы от ее арабских друзей здесь и в Сирии, где они называют ее мусульманским именем «наша сестра в исламе леди Зейнаб». В 1915 году началась ее дружба с британским мусульманином Мармадюком Пикталлом (Marmaduke Pickthall), автором одного из самых авторитетных переводов Корана на английский язык.

Есть отрывочные сведения о том, что в начале 1920-х годов привязанность леди Кобболд к исламу стала причиной ее отдаления от семьи. В 1922 году они с мужем официально разошлись. Щедрое финансовое содержание, полученное в результате развода – в частности, оно включало олений заповедник в Гленкарроне в Северной Шотландии – делало ее богатой и независимой женщиной, и она посвятила себя множеству внуков, охоте и рыбалке, в которых была весьма искусна. Но в 1929 году умирает ее муж, и, по-видимому, с этих пор она серьезно задумывается о совершении паломничества в Мекку.

Леди Кобболд изъявила свое желание совершить хадж саудовскому посланнику в Лондоне Хафизу Вахбе (Hafiz Wahba), тот, в свою очередь, запросил для нее официальное разрешение в Эр-Рияде у короля Абдулазиза. Но с присущим ей нетерпением она не стала ждать ответа, а обратилась к своим лондонским знакомым с просьбой письменно представить ее Гарри Сент-Джону (Абдулле) Филби (Harry St. John Philby), жившему в Джидде. Филби принял ислам в 1930 году, вместе с женой Дорой они приняли свою нежданную гостью как подобает, познакомили ее с кружком бывших соотечественников в Джидде и даже пригласили принца (будущего короля) Фейсала на чашку чая, чтобы представить возможную паломницу. В ожидании разрешения на поездку леди Кобболд в Мекку, Филби устроил для нее путешествие на автомобиле в Медину, организовал проживание в здешней семье.

28 февраля 1933 года. Король в Эр-Рияде, его столица находится в Неджде, в шестнадцати днях пути на верблюде. Боюсь, он не скоро  получит письмо от своего посланника в Лондоне… Пока это письмо не дойдет до короля, мне приходится сохранять в душе терпение и приятно проводить время, купаясь в теплом море среди коралловых рифов – из страха перед акулами – или кататься на автомобиле по пустыне…

2 марта. Как я завидую паломникам, которых встретила на пути в Мекку, когда мы возвращались в Джидду к нашим развлечениям, которые были бы приятными, если не думать о загадочном городе ислама, скрытом среди холмов всего в нескольких милях от нас. Почему мы всегда жаждем недостижимого, Синей птицы, которая парит там, где нам ее не достать?

9 марта. Эмир Фейсал прибыл точно в пять часов… Это было впечатляющее зрелище, видеть, как он входит в дверь, одетый в коричнево-золотую абу поверх развевающегося белого одеяния, в живописном головном уборе, какие носят в Неджде – куфье, просвечивающемся белом платке, закрепленном черными и золотыми обручами, которые называются эгаль… Эмир выглядит утонченным, с исключительно грациозными движениями, как у большинства арабов из Неджда, в нем чувствуется индивидуальность и хорошее воспитание…

15 марта. Путь в 250 миль [400 км] от Джидды до Медины занял у нас 15 часов, восхищаюсь нашим маленьким «Фордом», который храбро перевез нас через эти песчаные пустыни… Кроме паломников на верблюдах мы встретили много пеших, медленно пробирающихся через обжигающую пустыню, держа в руках кувшины с водой, одетых в ихрам (две простыни) и с непокрытой головой, поэтому, часто, с зонтиками [от солнца]. Чтобы совершить путешествие между Мединой и Джиддой верблюду обычно требуется десять дней, а пешему паломнику – три недели…

Но конечно, леди Кобболд как знатная гостья не столкнулась с тяготами, которые приходилось переживать обычным паломникам. Саудиты обходились с ней с исключительной учтивостью, подобающей ее положению. Когда разрешение, наконец, пришло, и она могла ехать в Мекку – за 70 километров – то Филби в очередной раз предоставил ей машину, проводника и водителя.  

12 марта. Сегодня пришла новость о том, что мне разрешили совершить паломничество в Мекку и побывать в Медине. Я так долго жила в состоянии чередующихся надежды и отчаяния, что едва могла поверить, что мое заветное желание, наконец, сбудется. Подготовкой моего путешествия занялся мой гостеприимный хозяин…; пока я готовлю… мое паломническое платье, состоящее из черной креповой юбки, очень широкой, и накидки с капюшоном, которые я надену поверх обычного платья, когда буду в Медине, а также черную креповую вуаль, полностью скрывающую лицо, но в Мекке я буду вся в белом, никакой цветной одежды не разрешено…

Леди Кобболд прибыла в Хиджаз в переломный момент истории Саудовской Аравии. Прямо перед ее приездом, в сентябре 1932 года, было провозглашено создание Королевства Саудовская Аравия. Нефть там еще не открыли, мировая экономика пребывала в «великой депрессии». У страны не было никаких других источников доходов, кроме заработков от паломничества, а в 1933 году иностранных паломников было намного меньше, чем в предыдущие годы: всего лишь 20000 человек по сравнению с около 100000 в конце 20-х годов. Но экономическое спасение было не за горами. Визит леди Кобболд в Джидду совпал с визитом представителей американско-британской нефтяной компании, а в мае 1933 года король Абдулазиз подпишет с американцами ключевую концессию, которая станет предвестницей наступления новой эры для саудовской экономики.

2 марта. Мы вернулись в Джидду и обедали в «Новом отеле», где теперь жили американские инженеры, приехавшие, чтобы получить у короля нефтяные концессии. Их жены, миссис [Ллойд] Гамильтон (Lloyd Hamilton) и миссис [Карл] Твитчелл (Karl Twitchell) встретили нас и дали нам прекрасный обед, в приеме участвовал мистер [Стивен] Лонгригг (Stephen Longrigg), английский представитель «Иракской нефтяной компании», который тоже пытается получить здесь концессию. Кажется, что соперничество не испортило дружеских отношений между всеми сторонами…

Тот факт, что ее зять был директором Банка Англии, тоже мог сыграть свою роль в том, что леди Кобболд получила разрешение совершить свой первопроходческий хадж. По крайней мере, так полагал британский посланник в Саудовской Аравии сэр Эндрю Райан (Andrew Ryan), отзывавшийся о ее визите с некоторой завистью.

«Леди Эвелин Кобболд… пользовалась еще большим успехом, чем ожидалось, — докладывал он, —… если ее примет [король] Ибн Сауд, то ее чаша благословений переполнится».

На этом вечере леди Кобболд не встретилась с королем, хотя видела его в день стояния на горе Арафат – он прибыл на место главного ритуала хаджа на автомобиле.

26 марта. Я в мекканской мечети, на несколько секунд я не понимаю, где нахожусь – так это поразительно. Мы идем по белому мрамору под огромным сводом, который возвышается над нами на целых 50 футов, и входим в крытую аркаду, поддерживающую выпуклую крышу и образующую громадный четырехугольный двор... Я никогда не представляла ничего столь изумительного… Мы идем к Святая святых, дому Аллаха [Каабе], возвышающемуся в простом величии. Требуется перо мастера, чтобы описать эту сцену, пронзительную своей энергией великого скопления людей, в котором я — маленькая частица, полностью потерянных для всего окружающего в пылу религиозного восторга… Я чувствую себя охваченной сильной волной духовного экстаза…

Книга «Паломничество в Мекку» (Pilgrimage to Mecca), изданная в 1934 году – захватывающий рассказ леди Эвелин Кобболд о ее путешествии в священные города. Будучи в равной степени отчетом о пережитом религиозном опыте и традиционными путевыми заметками, книга отличается теплом и живостью. Текст написан в форме дневника и перемежается пространными отступлениями, которые должны помочь читателю разобраться в исламе. Эти отступления посвящены Корану, жизни Пророка (мир ему и благословение), исламской истории и науке, положению женщины, достижениям короля Абдулазиза и исламским принципам, связанным с войной и толерантностью.

21 марта. Обсудив предмет толерантности, мы перешли к обсуждению нынешнего мирового кризиса и эмансипации женщин. Шейхи проявляют некоторое удивление с примесью восхищения методами, какими западные женщины отвоевывают себе место под солнцем; видно, что они на стороне женщин. Хотя я периодически ловлю особый огонек в глазах Саида Ахмеда, и оба шейха часто улыбаются, я ни разу не слышала, чтобы они громко смеялись…

Но самое примечательное в ее книге это то, что, будучи одинокой женщиной-мусульманкой, она смогла увидеть то, что было скрыто от глаз любого западного путешественника до нее: женскую сторону домашней жизни в двух священных городах. Это и ее глубокая вера отличают ее книгу от всех других более ранних описаний Хиджаза на английском языке.

27 марта. Моя хозяйка уже посвятила меня в секреты гарема, или женской половины, [я увидела] пекарню, где пекут хлеб для большого общества нынешних обитателей дома; огромную кухню, где они вместе с другими женщинами с помощью невольниц занимаются приготовлением пищи; прачечную, где другие невольницы заняты стиркой, а три хорошенькие племянницы гладят и складывают белье; мастерскую, где они шьют и болтают…

1 апреля. Поскольку мне выпала большая честь быть гостьей в этом мекканском доме, я чувствую, что должна развеять ложные представления о гареме, до сих пор существующие на Западе. Не только в этом доме, но в каждом гареме, в котором я побывала в Аравии, я находила только одну жену. Это была далеко не та легкая жизнь, полная чувственных наслаждений – эти женщины занимались домашним трудом и в то же время жили счастливо, даже весело, принимали друзей, имели свои развлечения и поводы для праздников. 

Взволнованная и одновременно истощенная ритуалами хаджа, леди Кобболд получила особое разрешение короля завершить свое паломничество раньше обычной кульминации – трехдневного праздника жертвоприношения Ид аль-адха. Хотя она превозносит равноправие верующих в исламе и тот факт, что хадж символически уравнивает всех перед Аллахом, она не отказалась воспользоваться преимуществами своего социального положения. Хозяин, принимавший ее в Мекке, щедро предоставил ей целую крышу арендуемого им дома в Медине, где обычно спало женское население дома, потому что здесь было прохладнее ночью. Во время стояния на горе Арафат тот же человек пригласил ее вместе с гостями-мужчинами к себе в палатку с видом на Джабаль ар-рахман. Она с готовностью согласилась, не в последнюю очередь и потому, что в палатке было прохладнее, тогда как других женщин отправляли в жаркую палатку в форме колокола, стоявшую позади, где их никто не видел, но и они ничего не видели. На вопрос благочестивого прохожего о том, что она читает, сидя в машине по дороге на Арафат (это было «Путешествие по пустыням Аравии» Чарльза Даути (Charles Doughty)), она довольно заносчиво ответила:

«Это английская книга, я — английская мусульманка, и я здесь в хадже с позволения короля!».

Скорее всего, простому смертному такой ответ не прошел бы даром. Во время обратного путешествия по морю чиновники разрешили ей не соблюдать полный карантин, выделили ей особое жилье в Порт-Судане и разрешили уехать через три дня вместо положенных пяти.

Тем не менее, все это не помешало ей с предельной искренностью повести себя в конце поездки, когда она в последний раз приехала в Мекку, откуда должна была уезжать 7 апреля: в конце концов, леди Кобболд поняла, что больше не может выносить Даути из-за его неспособности постичь глубину ислама. Вместо него она взяла с собой единственную книгу, которая у нее была: Коран на арабском языке и «вскоре погрузилась в прекрасную суру "Свет"», как пишет она. В итоге она поняла, что подозрительный прохожий, возможно, был прав.

Газеты сделали ее знаменитостью еще до ее возвращения в Лондон. Популярная пресса восприняла ее «Паломничество» как сочинение вроде «1001 ночи», тогда как в 1934 году более серьезные издания благосклонно отзывались о книге.

Но какой мусульманкой была леди Эвелин Кобболд, как воспринимать ее нам сегодня? Несмотря на твердую веру, нет сообщений о том, что она строго соблюдала пятикратный намаз или регулярно занималась помощью бедным и нуждающимся. Нет сомнений, что она при тех или иных обстоятельствах произнесла шахаду, или свидетельство веры, есть одно упоминание о том, что она постилась в рамадан. Но, по-видимому, из всех пяти столпов ислама больше всего внимания она уделила хаджу.

Известно, что и до леди Эвелин Кобболд ислам приняли немало британцев, начиная еще со времен крестоносцев. Но леди Кобболд принадлежит к более позднему поколению образованных британцев конца XIX века. Ее современниками были такие знаменитые обращенные мусульмане, как Абдулла Киллиам (Abdullah Quilliam), лорд Хидли (Lord Headley), лорд Хотфилд (Lord Hothfield), Мухаммад Мармадюк Пикталл и другие.

Хотя леди Кобболд довольно активно занималась популяризацией своей книги в Британии, судя по всему, сама она не считала, что ее вера может оказать заметное влияние на общество. Вероятнее всего, она считала ислам вопросом личных убеждений и воспринимала его по-своему. Но несомненно, что она сохранила веру на протяжении всей своей долгой жизни. После своего хаджа она прожила еще 30 лет и умерла в 1963 году в январе – в Британии это самый холодный месяц в году. Ее похоронили по исламскому обряду, и, согласно ее воле, на одном из отдаленных склонов в ее поместье Гленкаррон.

Ее похороны символизировали прощание с двумя мирами: волынщик, такой замерзший, что едва мог идти, не то что играть, исполнил «Похоронную песнь МакКримона», а не менее замерзший имам Уокингской мечети в Лондоне прочел на арабском суру «Свет», которая так тронула ее в Мекке. На простом надгробии написан аят из этой суры, и, конечно, временами к ней на могилу приходит олень, как она и хотела.

Источник: Aramco World